Еще раз об аутопоэтической расстановочной работе

Что такое аутопоэтическая расстановочная работа? Попытка определения
Аутопоэтическим мы называем расстановочный процесс, в котором все заместители постепенно все больше и больше входят в явленную расставленную систему (а не в концепт системы). Они находят и создают свою общую актуальную действительность. При этом заместители отказываются от любых предварительных суждений и умозрительных построений относительно системы, а вместо этого эмпирически пробуют и проверяют идеи и импульсы, которые рождаются из актуальной причастности к ней. Экспериментаторская позиция заместителей не только увеличивает степень их присутствия, но и повышает их восприимчивость к воздействиям и чувствительность к собственным действиям в целом. Улучшение восприимчивости происходит на различных уровнях и по различным каналам восприятия. Поэтому важно призвать заместителей к тому, чтобы они свободно экспериментировали со всеми доступными им средствами выражения – телесными и вербальными. Решение в аутопоэтическом смысле достигается тогда, когда все части системы, даже те, которые вначале воспринимались негативно, чувствуют себя свободно и относящимися к системе, то есть, когда они все воспринимаются и ощущают себя живыми и интегрированными.
Как только проявляется живость целого, расстановочный процесс прерывается и система предоставляется «сама себе».

Позиция ведущего/хозяина: ненасильственность
Что касается аутопоэтической расстановочной работы, то она в меньшей степени является методом, чем позицией, в гораздо большей степени это, скорее, образ ведения расстановки, стиль работы, который позволяет поддержать процессы системных изменений, а изменения эти беспрестанно возникают сами по себе, если им не препятствовать. Такая позиция состоит, прежде всего, в полном отказе от властности. Под властью мы понимаем не только физическое принуждение или авторитарные указания, но также и оценки, суггестии, мистификации, которые не проистекают из развивающейся системы, а принадлежат идейному миру стороннего человека, пусть даже у него много опыта или хорошая интуиция. Такая позиция абсолютной ненасильственности (в смысле Маршалла Розенберга¹) признает и уважает свободу принятия решений всеми участниками, это полное доверие по отношению к собственным творческим (аутопоэтическим) силам системы.
Мы могли бы охарактеризовать позицию ведущего аутопоэтической расстановки словами Лао-цзы о «действии посредством недеяния»:

Покорить Поднебесную жаждущий,
но на Нее воздействующий, —
вижу: желаемого не достигнет.
Поднебесная — Сосуд Священный.
Воздействие — недопустимо!
Воздействующий — обречен.
Удерживающий — утрачивает.²

Это такой способ «руководства», который видит систему как единое целое, полноценное, как сама Вселенная. Поэтому в каждую расстановку мы вводим заместителя для этого измерения целостности и взаимосвязанности в форме самости или с помощью какой-либо другой соответствующей модели – шаманского колеса, ряда предков, треугольника убеждений, четырех первоэлементов и т.д.³  
В аутопоэтических расстановках речь в большей степени идет о познании решения, а не о его выработке, об осознании следующего шага развития в потоке целого. Ведущий при этом ни в коей мере не претендует ни на то, чтобы единолично владеть тайной «решения», ни на ответственность за шаги, которые к нему приведут. Такая позиция смиренномудрия позволяет руководить без вмешательства, без принуждения и насилия. Универсальный источник силы и изменений уже представлен в расстановке. Хозяин может ограничиться контекстной функцией ведущего, а содержательный уровень, то есть развитие соответствующего решения, предоставить самой системе. Интеллект и интуиция целой системы в любом случае гораздо сильнее, чем у отдельного человека. (Смиренномудрие, можно было бы сказать, значит воспринимать целое и ощущать себя как его часть). Итак, расстановочная аутопоэтическая работа возможна только тогда, когда по крайней мере расстановщик признает духовное измерение системы и хорошо знаком с констуктивистско-системным подходом.

Репрезентация бОльшего целого: дефокусировка
Каково же глубинное значение репрезентации в расстановке бОльшего целого в системе? По этому поводу мы можем поведать кое-что из истории расстановочной работы. Это было еще в конце восьмидесятых годов, когда некоторые из первых учеников Берта Хеллингера стали эксплицировать в своих расстановках собственную приверженность философии радикального конструктивизма, используя в разговоре с клиентом следующую формулировку: «У тебя есть проблема. Но ты сам не есть эта проблема. Ты не постоянно находишься в ее власти, это только (возможно, очень мешающая жизни) фокусировка с твоей стороны. Сам ты – гораздо больше этой проблемы».
Эта группа расстановщиков, среди которых был и один из авторов предлагаемой Вашему вниманию статьи З.Э., стала поэтому использовать для обозначения заместителя клиента слово «фокус». Через некоторое время З.Э. задался вопросом, почему он ставит только фокус и не ставит гораздо большую действительность дефокусировки. Он начал экспериментировать, вводя в расстановку целостность отдельного человека, и назвал эту фигуру «самость». Скоро он заметил, какую активизацию аутопоэтических сил системы вызывает этот отказ расстановщика от власти. Руководить расстановками становилось все легче, потому что руководство свелось к тому, чтобы напоминать заместителям об их свободе и самоуправлении.
Самая первая интервенция сразу после расстановки заместителей в пространстве стала звучать примерно так: «Помните о том, что вы свободны, помните о свободе ваших движений, о возможности выражаться, о возможности найти себе хорошее место». В основном указания расстановщика сводятся к двум моментам: «Найди себе подходящее место, свою особую роль в целом». Этим он напоминает отдельным заместителям об их вовлеченности, сопричастности к бОльшему целому и о качестве самости системы. И: «Ты свободен», - что призвано напомнить об индивидуальных качествах заместителя, то есть, любая активность, которую он совершают или допускает, является его выбором.
Основополагающая разница между Я и самостью, нашей отделенностью и целостностью, которая предполагается в любой аутопоэтической расстановке, не позволяет идентифицироваться только с одним из этих двух качеств. Так постепенно возникает состояние осознания дезидентификации (Ассаджиоли⁴), состояние наблюдателя (буддизм). Возможность самостоятельного произвольного выбора между идентификацией и дезидентификацией, между Я и самостью, возможно, и есть основная форма, в которой нам явлена свобода воли. Задача расстановщика тогда состоит прежде всего в том, чтобы напоминать заместителям об их свободе и ответственности за себя. Например, ведущий может сказать заместителю, застывшему без движения: «Остаться на этом месте или сдвинуться с него – это твой выбор. Конечно, ты можешь стоять тут годами. Ты свободен!» Каждый, кто это слышит и понимает, переходит из состояния жертвы в позицию осознания собственного могущества и сопричастности. Любое состояние обретает смысл, и опять становится ясно, что это различие между Я и самостью обнажает значение трансперсонального измерения системы.

Интервенции ведущего: напоминание и доведение до сознания
Вмешательства или невмешательства ведущего в аутопоэтическую расстановку имеют своей целью лишь одно: напомнить и довести до осознания, что все, что каждый отдельный человек делает или допускает, а также его представления о себе как о жертве, являются его выбором. Поэтому первая и самая важная фраза кратко звучит так: «Ты свободен, найди свое место в целом».
Иногда мы просто молчим и таким образом передаем участникам не так-то легко принимаемое, а иногда и почти невыносимое понимание того, что здесь у них в распоряжении нет экспертов, которые бы знали о них больше, чем они сами. И тогда им в качестве первого шага приходится пробовать, прощупывать, а так ли на самом деле, и не грозит ли им выговор или тем более исключение, если они «не будут слушаться». Однако если ведущий не карает за экспериментирование, а наоборот, поощряет его, то удивительно быстро наступает осознание собственных сил и развивается доверие к собственным чувствам.
А что же со своей собственной свободой и креативностью и интуицией делает ведущий? Он расфокусированно, но с сочувствием и без давления наблюдает, и его наблюдение может пригодиться для определенных целей. Например, он может сказать: «Сделай шаг назад. Тебе так лучше или хуже?» Расстановщик может также прервать процесс в какой-то момент и опросить заместителей: «Что ты сейчас узнал про себя? Что ты сделал или позволил другим сделать? И что из этого было для тебя хорошо? А что не так хорошо?» С помощью подобных формулировок ведущий еще раз обращает внимание участников процесса на собственную ответственность каждого члена системы за происходящее и поддерживает свободный выбор. «Вы можете говорить», - сообщает он, если воцарилось долгое молчание и он предполагает, что возникло своего рода табу на разговоры. Точно так же он может, наоборот, обратить внимание на то, что ведется слишком много разговоров, а действий совершается мало.
Однако если мы расстановщики будем вести себя как «бог из машины», мы упустим из вида собственное могущество системы и останемся на недостаточном уровне осознания. Коварство этой ситуации заключается в том, что потребители нашей услуги платят за снятие с себя ответственности и необходимости самостоятельно действовать не только деньгами из своего кармана, но и отказом от собственной силы, креативности и радости жизни, при этом часто даже не замечая того. Возможно, что из-за удовлетворения потребности всемогущества некоторые благонамеренные терапевты больше вредят, чем помогают.
Другой вариант начальной инструкции для аутопоэтической работы, например, такой: «Двигайтесь, старайтесь почувствовать различия. Только посредством проб и ошибок, а не мысленных построений вы можете заметить, что для вас подходит в этой системе, а что нет. Поищите для себя место в этом целом, почувствуйте смысл вашего пребывания в этой системе». Такая инструкция способствует развитию заместительского восприятия. Нет другого способа познать целое. И так возникают решения на очень глубоком и общем для всех уровне. Мы доводим до осознания, что каждый может методом проб и ошибок создать для себя восприятие того, что значимо или незначимо в том или ином контексте. «Ты не можешь знать заранее или наверняка представить себе, что для тебя хорошо, ты можешь это только испробовать».
Иногда мы эксплицитно прерываем процесс для того, чтобы опросить каждого заместителя в отдельности, что он сделал или допустил такого, что было для него нехорошо. При этом мы производим рефрейминг всех высказываний, делаем их активными.
Важной интервенцией в связи с этим является смех. Если кто-то говорит: «Я не могу» или «Я был должен» или «Я парализован», мы относимся к этому как к хорошей шутке. «Все в этой комнате видели, как ты встал со стула и сам на своих двоих дошел до этого места». Здесь требуется только немного здравого рассудка и дистанция вместо чрезмерной эмпатии.
Восхищение и радость часто возникают при наблюдении за аутопоэтической расстановкой. Даже самые опытные терапевты не могут предсказать, что может произойти. И для ведущего оказывается радостью увидеть, как его концепции и гипотезы всплывают и… лопаются подобно мыльным пузырям. «Се, творю все новое» , - так звучит последнее самоопределение Бога в Библии (Откровение Иоанна Богослова21,5).
Расстановочная работа не всегда последовательно приводит к окончательным решениям. Она приводит, строго говоря, к допущению существования свободы и собственной ответственности. И прерывание расстановки – не катастрофа и не наказание, а подтверждение того, что мы пришли в движение.
Мы не говорим, что это происходит только в эксплицитно аутопоэтических расстановках. Но мы утверждаем, что повсюду, где возникает радость и восхищение, наступает черед обновления и умиротворения, тогда как власть и насилие исчезают.

Развитие заместителей: найти место в целом
Если рассматривать расстановочную работу как аутопоэтический процесс, то заместительствование приобретает больший вес. Заместительствование для нашей души важнее и фундаментальнее, чем так называемое решение. Точнее говоря, заместительствование и есть решение. Телесно-душевно-духовное заместительствование той или иной роли, активность заместительствования позволяет нам принять участие в жизни системы, сделать это творчески, аутентично, но при всем том – не идентифицируясь с ней. Идентификация создают искусственную привязку («привязанность» в буддизме). Находясь же в роли, возможно одновременно испытать оба аспекта – связанность и отделенность. При этом возникает не только глубокое знание, но и творческая интуиция. Мы находим себе место и понимаем свою функцию в целом, такова наша суть.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ЧИТАЙТЕ ВО ВТОРОМ НОМЕРЕ ЖУРНАЛА "СИСТЕМНЫЕ РАССТАНОВКИ"

¹ Маршалл Розенберг (род.1934) – американский психолог и медиатор, доктор наук в области клинической психологии, создатель концепции ненасильственной коммуникации. Создав в 1960-е годы свой метод ненасильственного общения (НПО), доктор Розенберг длительное время испытывал его на практике, а в 1984 году основал Центр ненасильственного общения (ЦППО). Сейчас это уже международная некоммерческая организация. Маршалл Розенберг проводил «программы мира» во многих странах Европы, Азии, Африки и Южной Америки, страдающих от межрелигиозных и межнациональных конфликтов. Югославская команда ЦППО получала материальную поддержку из фондов ЮНЕСКО. Правительство Израиля официально признало метод НПО и преподает его в сотнях школ этой страны. В настоящее время Маршалл Розенберг базируется в Швейцарии и ездит по всему миру, предлагая обучение методу НПО и посредничество в урегулировании различного рода конфликтов. На русский язык переведена его книга «Язык жизни. Ненасильственное общение». Прим. переводчика.

² «Дао дэ цзин», чжан 29, перевод с древнекитайского - Юй Кан, источник http://daolao.ru/ddc1.htm Прим. переводчика.

³ Авторы перечисляют известные форматы структурных расстановок. Прим. переводчика.

⁴ Роберто Ассаджиоли (1888-1974) – итальянский психолог, психиатр, гуманист, основатель психосинтеза – метода психотерапии, саморазвития и интегрального обучения. Прим. переводчика.