Интервью "О профессионализме в расстановках"

 — Так как у нас готовится первый выпуск журнала, то и интервью мне хочется начать, что называется, «с начала». У каждого из нас есть свой особый первый опыт столкновения с
расстановкой, своего рода «инициация». Расскажи, пожалуйста, о твоем первом опыте.

— Моя расстановочная инициация произошла на программе обучения системной семейной терапии в Мюнхенском институте интегративной семейной терапии, точную дату уже не помню,
но ориентировочно это был конец 1997 года или начало 1998 года. На одном из модулей этой обучающей программы мою первую клиентскую расстановку мне сделал Тобиас фон де Рекке. Это была очень простая расстановка: в ней были поставлены всего две фигуры — я и мой отец.
Я очень хорошо, практически в деталях, помню весь процесс. Это была не совсем классическая расстановка, где были бы поставлены заместитель моего отца и мой заместитель. Тобиас поставил в расстановку непосредственно меня: сейчас такой вид работы называется «сжатыми» расстановками. Возможно, он уже тогда видел, что я готов к этому процессу. Я медленно, шаг за шагом приближался к заместителю моего отца, и когда расстояние между нами почти исчезло, мне было чрезвычайно трудно сделать последний шаг — к нему в объятия. Естественно, у этого были свои семейные причины. Внутренне я всегда тянулся к отцу, но моя лояльность к матери не позволяла мне по-настоящему с ним соединиться. Именно эта неосознаваемая лояльность не позволяла мне подойти к нему. Тобиас, по всей видимости, это заметил, т.к. наблюдал процесс со стороны, и совсем немного поддержал мое движение. В конечном итоге я пришел к Отцу в объятия, у меня потекли слезы, — сейчас эта реакция снова возникает, — потому что это был очень важный момент для меня. Мы просто обнялись: я его обнял, он меня обнял, и я тихо плакал на его плече. Это было совсем недолго — процесс занял всего 15 минут, но мне показалось, что времени прошло гораздо больше — может быть, час. Эта расстановка в корне изменила мою жизнь, потому что послужила началом трансформации: я действительно вошел в сферу влияния отца и перестал быть маминым сыном. Во мне стали постепенно, шаг за шагом, открываться подлинные мужские черты. Та расстановка работает до сих пор: когда я сейчас обращаюсь к ее образу, у меня снова возникает хорошая энергия, хороший поток от отца, и я опять чувствую, что он меня с любовью держит, несмотря на то что в реальной жизни этого не происходило между нами. В душе, сущностно, я всегда знаю, что он мой отец, что бы ни происходило. Эта расстановка в корне изменила мою жизнь.

— Когда после этого события ты решил, что будешь заниматься расстановками?

— Я не могу точно сказать, когда было принято это решение.

— Хорошо, когда появилась мысль, что это именно то, чем бы ты хотел заниматься?

— Это переживание настолько глубоко меня затронуло, что я не задавал себе вопросов, — я просто шел в этом направлении. Так же как в расстановке, когда я медленно и постепенно шел к отцу, похожее движение началось и в моей жизни. Сначала возникло желание еще больше узнать про расстановки. Каждый раз, когда мы делали расстановки или когда я стоял в расстановке как заместитель, у меня был особый интерес к этой теме. В то время это было так удивительно: ты встаешь как заместитель, и вдруг у тебя возникают чувства — совершенно не твои. Иногда возникал вопрос: как это может работать?! Почему это действует?! Я отчетливо помню одну расстановку, где я стоял как заместитель Деда для Клиентки. Я стоял рядом со своей Женой, Бабушкой клиентки, сбоку стояла другая пара — тоже Дед с Бабушкой, перед нами сидели Родители клиентки, и впереди где-то внизу сидела сама Клиентка: она была совсем маленькой. Я помню, что чувствовал себя очень большим. Когда я смотрел на внучку (а по истории я погиб на войне), то у меня текли слезы. Это были слезы радости и огромного достоинства, что моя жизнь имеет продолжение. Мои внутренние страдания и переживания, по сравнению с тем, что произошло позже в жизни этого рода, были не столь важны. Это был очень важный и запоминающийся опыт.

Потом я сразу стал пробовать работать по методу расстановки — это произошло достаточно быстро. К тому времени у меня за плечами было 8 лет практической работы с клиентами, 5 лет из них я проработал в Трансперсональном институте. Это дало возможность сразу какие-то вещи попробовать и воплотить в жизнь. Потом были и другие шаги, а так как я уже тогда был издателем (в Трансперсональном институте я был еще и директором издательства), я понял, что мне обязательно нужно издать на русском языке книгу по расстановкам. Я попросил Тобиаса порекомендовать мне книги. Он привез четыре книги, одна из них была «Два рода счастья» Гунтхарда Вебера. Просмотрев ее, я сразу понял, что хочу ее издать.

— Что изменилось в твоем представлении о расстановках за все эти годы?

— На самом деле, много всего произошло. Я сейчас понимаю, что многие феномены, которые мы тогда воспринимали и на которые смотрели в расстановках, — это лишь поверхностные слои. Самые важные изменения следующие.

Первое — это глубинное понимание процессов, которые стоят за тем, что мы видим в расстановках. Не просто процессов, которые происходят в расстановках, а процессов, происходящих в системе клиента на более глубоких уровнях памяти — в памяти семейной, родовой системы, системы народа, сверх-народа, человечества и даже всей жизни. Раньше мы просто смотрели на процессы, происходящие в расстановках, и искали в них хорошее решение, хороший образ, и часто мы забывали о самом клиенте, он был нужен лишь в самом конце, когда появлялся разрешающий образ. Теперь для меня более важным является то, что происходит в реальной жизни клиента, в его реальной семье, — какие системные процессы оказывают влияние на его жизнь: почему клиент приходит к определенной проблеме или затруднению, которое отягощает его жизнь, что на это влияет и как. Врачи говорят, что болезнь легче предотвратить, чем лечить, и системные расстановки могут нас во многом научить, как предотвратить «болезни души». Раньше у меня не было столь глубокого понимания взаимосвязей между процессами, которые показывает расстановка, и событиями, происходящими в реальной жизни клиентов.

Второе: сейчас для меня сама расстановка (процесс расстановки) не столь важна, для меня она просто инструмент, главное — это клиент. С чем он пришел на расстановку, где находится фокус его внимания во время расстановки, осознает ли он сам процессы, которые происходят на разных уровнях его души (памяти), готов ли он сам меняться, использовать свои ресурсы и действовать. Если осознает, то у него появляется возможность влиять на этот процесс. Если у него есть ресурсы и он готов действовать, то он может изменить свою жизнь. Если не осознает, то процесс для клиента по-прежнему протекает в бессознательной (неосознаваемой) области, влиять на него клиент не может, а расстановка превращается в игру. Для меня это качественный  переход — смещение фокуса моего внимания как расстановщика с процесса расстановки и того, что в ней происходит, на клиента и на реальные изменения в его жизни. Когда я начал делать расстановки, а многие расстановщики работают так и сейчас, у нас было представление, что если у клиента есть какая-то нужда, то надо помочь клиенту эту нужду удовлетворить, и расстановщики часто работали вместо клиента. Но изменения без участия клиента невозможны.

Третье — это клиенты, которые хотят расти личностно, профессионально, духовно. Это люди, которые хотят учиться. На своих семинарах я часто использую библейскую метафору, что есть разница между тем, чтобы накормить голодного или научить его ловить рыбу. То, что мы делали раньше — мы «кормили голодных» клиентов разными чувствами и эмоциями. Ведь расстановка хорошо открывает доступ к чувственному уровню. У тебя есть нужда, вот тебе расстановка. Вот тебе результат — разные «вкусные» чувства из твоей системы, «скушай» их. Клиенты уходили довольные. Но в большинстве случаев это не приводило к долговременным позитивным изменениям в их жизни, т.к. «вкусные» чувства заканчиваются. У многих клиентов логика потребителей: есть я (клиент), есть моя жизнь, есть расстановки и расстановщики; если у меня есть какие-то трудности, то я, не думая, иду к расстановщику, делаю расстановку и что-то получаю, например «вкусные» чувства. Оказалось, что люди, ощутив вкус расстановок, бегают на расстановки чуть ли не по каждому вопросу: «У меня за левым ухом зачесалось — что это такое? Это проблема! Сделайте расстановку, чтобы не чесалось!» Я здесь, конечно, утрирую.

Всегда приятно работать с клиентами, которые сами хотят чему-то научиться. Я с большим уважением к ним отношусь, и сейчас для меня очень важным является передача клиентам инструментов изменения и управления их бессознательными процессами. Тогда клиенты становятся автономными, более независимыми, они уже больше понимают о себе самих, они личностно, профессионально и духовно вырастают. Они перестают быть простыми, доверчивыми людьми, которыми можно легко управлять, просто поставив им в расстановке какой-то образ и назвав его образом-решением или сказав им: «Смотри — это движение твоей души, прими его таким, какое оно есть…» Эти клиенты уже сами могут менять свою жизнь. Моя основная задача состоит в том, чтобы в расстановке показать и максимально проявить для клиента процессы, которые происходят в его душе. Когда эти процессы становятся видимыми клиенту, он может их систематизировать, обобщить, увидеть скрытые взаимосвязи, закономерности своих систем. Если он эти закономерности осознает и понимает, то в определенной степени сам может начать ими управлять, для него это перестает быть бессознательным процессом.

— Смена направления в работе — это твой личный рост как расстановщика или это развитие самих расстановок в мире?

— Это мой внутренний процесс. Это то, чему научили меня мои клиенты. Потому что я стал задаваться вопросом: почему клиенты возвращаются? Почему в расстановках опять всплывают те же самые темы — мы вроде с этим уже работали? Что нужно сделать, чтобы клиент действительно смог измениться, чтобы расстановка действительно ему помогла?

Конечно, этот процесс идет и у других расстановщиков, но лишь у тех, которые больше заинтересованы в росте и развитии своих клиентов. Таких расстановщиков мало, большинство расстановщиков рассматривают расстановки как способ заработать деньги или как способ самореализации — теперь я гуру, «великий» расстановщик, теперь я «хеллингер Украины». Это расстановщики-потребители, они сами не растут и они не заинтересованы в росте своих клиентов, поэтому качественный переход у них не происходит. Расстановщик, который бессознательно, а иногда и осознанно, в большей степени смотрит на «себя великого» или на деньги своих клиентов, заинтересован в том, чтобы клиенты не росли, не развивались, т.к. у такого расстановщика есть иллюзия, что клиенты будут приходить к нему снова и снова, платить ему деньги, удовлетворять его потребности сейчас и в будущем. Но обществу потребления приходит конец. Это общемировая тенденция. Дух веет…

— Такое иногда происходит в любой помогающей профессии — у врачей, у психологов…

— Да, мы этого не избежали и в расстановках. Я наблюдал, как этот процесс проходил в Германии. Десять лет назад там был всплеск интереса к расстановкам и было много неопытных расстановщиков — все хотели делать расстановки, но скорее для себя любимого, не для клиентов. Когда в 2007 году я был на расстановочном конгрессе в Кёльне, чуть ли не на Ратушной площади висел огромный рекламный плакат: «Семейные расстановки» и имя какого-то неизвестного расстановщика. Тогда в Германии этим все было заполонено. Потом произошло резкое оседание, на плаву остались лишь те расстановщики, которые стали настоящими профессионалами и честно работали для своих клиентов. Люди гораздо меньше стали интересоваться расстановками на потребу, их интересует долговременный результат. Теперь они ходят к тем расстановщикам, которые как личности и как профессионалы переросли эту грань, т.е. они перестали делать расстановки на потребу. У нас в России тоже начался этот процесс — процесс оседания.

В Германии мода на расстановки уже позади. Они все больше становятся хорошим профессиональным инструментом психотерапевта. Очень многие специалисты интегрировали расстановки в свою практику, взяли их как инструмент. Этот метод используют не только расстановщики, но и гешттерапевты, гипнотерапевты, психоаналитики и др. Расстановки в профессиональных руках — очень хороший инструмент.

— Если сравнить Европу и Россию, в чем отличие нашего расстановочного поля? Повторяем ли мы «немецкий» график роста и спада или у нас это движение происходит по-другому?

— Сейчас мы еще на волне роста. Мы пока еще на подъеме. Подтверждением этому является организованный нашим институтом Второй евроазиатский конгресс по системным расстановкам в Москве в сентябре 2011 года. На нем было около 900 участников, это в два раза больше, чем на предыдущем конгрессе в 2007 году. Меня очень радует, что у наших расстановщиков уже достаточно высокий уровень профессионализма, и они уже не любители. Я думаю, что в ближайшее время мы пройдем точку максимума. Расстановочная работа должна пойти вширь и вглубь. Уже не будет такого ажиотажа, уйдут иллюзии, что расстановки — это панацея, что с их помощью можно решить все, изменить все, что угодно. Важно понять — расстановка не помогает без внутренней работы самого человека. Сделал расстановку, и все изменилось, как будто принял «волшебную пилюлю»? Так это не работает. Многие клиенты уже сами это понимают и, сходив два-три раза на такую «волшебную перестановку», перестают туда ходить. Если мы ориентируем клиента на развитие и на рост, на самостоятельную работу, «самостоятельную ловлю рыбы», то тогда у этих клиентов появляется интерес поймать не только «окунька», но и рыбку покрупнее — «тунца», например. Тогда нужно понимать, где он водится, какие у него повадки, чем его надо ловить. Некоторые уже охотятся и на больших «акул», которые плавают «в океане нашего бессознательного». Для этого нужно много работать над собой в союзе с профессиональным расстановщиком, которому доверяешь, и при поддержке хорошей профессиональной группы заместителей. Это я называю работой вглубь, и здесь мы идем быстрее, чем в Германии и Европе.

А работой вширь я называю демистификацию расстановок, снятие с них ореола волшебства и магии в глазах простых клиентов. Важно сделать расстановки прозрачными и ясными, как для самих расстановщиков, так и для наших клиентов. Это профессионализация системных расстановок и расстановщиков. Ведь то, что происходит в расстановках, можно объяснить в терминах теории поля. Этот процесс широко идет во многих странах, где ответственные расстановщики, заинтересованные в благополучии клиентов, много работают в этом направлении. Проводятся серьезные научные исследования метода (это делают Гунтхард Вебер, Диана Дрекслер, Йохан Швайцер, команда исследователей в Гейдельбергском университете, Штефан Хаузнер и многие другие), публикуются новые книги о возможностях и ограничениях метода, ведется последовательная ответственная работа с клиентами. Этот процесс противоположен тому, что сейчас пытаются сделать Хеллингер и его вторая жена Софи, для которой расстановки — лишь способ личного самоутверждения и получения денег. Их союз привел к изменению взглядов у Хеллингера и возникновению конфликта с психотерапевтическим сообществом. Теперь Хеллингеры позиционируют себя не как психотерапевты, — они провозгласили себя гуру, — а свой новый взгляд — единственно правильным. Хеллингер отказался от большинства своих коллег и учеников, т.к. они не приняли его новых воззрений и не захотели следовать за ним. Теперь проводимые Хеллингерами семинары-шоу называются «новыми семейными расстановками» или «движениями духа». На этих семинарах-шоу, к сожалению, больше нет прежней любви и уважения к клиентам, их семьям и жизни, главное — это «любовь» к ведущим. В Европе этот процесс начался в 2005—2006 годах и привел к расколу в расстановочном сообществе. Большинство расстановщиков поддержали идею профессионализации системных расстановок и остались в психотерапевтическом поле. Они пошли за «большой четверкой» — Гунтхардом Вебером, Хантером Бомоном, Якобом Шнайдером, Альбрехтом Маром и лишь небольшая часть — за Хеллингером и его новой женой. У нас этот процесс начался в 2009 году, когда я в последний раз организовал семинар Б. Хеллингера. Я был наивен, думая, что раскола в русскоязычном  расстановочном поле удастся избежать. Но и у нас в России Хеллингером была совершена та же подмена, как раньше в Германии и других странах. В 2008 году Хеллингер спросил меня, может ли он приехать на семинар вместе со своей новой женой. Из уважения к нему я, конечно, согласился, но на семинаре произошло то, о чем я потом много раз пожалел. Вместо семинара Берта Хеллингера с атмосферой любви, глубиной, новыми открытиями и инсайтами мы увидели семинары-шоу, на которых Хеллингеры возвестили об эре «новых семейных расстановок», или «движениях духа». Здесь был ореол магии, новоявленные гуру Берт и Софи, большие ритуалы, огромное количество заместителей в расстановке, и всем этим якобы «движет дух». Для многих это был шок. Имели ли эти заместители хоть какое-то отношение к клиенту или они замещали что-то для себя и/или в большей степени для ведущих? Помогло ли это клиентам или клиенты просто были использованы в интересах ведущих, а потом «выкинуты»? Если говорить прямо, то расстановки, сделанные на этих семинарах, были сделаны для ведущих, а не для клиентов. Это не была психотерапия и помощь клиентам — это было шоу Хеллингеров. Важно отметить, что в Трансперсональном институте мы экспериментировали с подобными процессами почти 20 лет назад и отказались от них, т.к. при внешней эффектности они приносят большой вред клиентам. Я говорил об этом Берту, но он не захотел слушать. Главный вопрос: куда уходит энергия участников этого шоу — на помощь клиенту или на помощь «духу»? А в роли «посланников духа» выступают ведущие? «Посланники духа» процветают, а клиенты страдают. После тех «семинаров» в 2009 году как у клиентов, так и у участников было много тяжелых последствий и ретравматизаций, с некоторыми клиентами мы по полгода работали, чтобы они вернулись в свое нормальное состояние. Этот процесс я считаю безответственным, аморальным, это потребительское отношение к клиентам и дискредитация хорошо работающего метода семейных расстановок. У нас в стране уже были похожие случаи, например шоу Кашпировского, и мы хорошо помним, к чему это в конечном итоге привело.

У нас в русскоязычном пространстве в движении вширь, в профессионализации метода мы пока отстаем от Германии и других стран Европы, где процесс разделения метода семейных расстановок и «движений духа» уже позади. В сентябре 2011 года на конгрессе по системным расстановкам Гунтхард Вебер сказал: «В Германии «вопрос Хеллингера» больше не стоит». А у нас многие несведущие расстановщики по-прежнему говорят, что делают расстановки по Хеллингеру, даже не подозревая о том, что сейчас делает сам Хеллингер. Я считаю, что процесс разделения и профессионализации в нашей стране займет еще некоторое время.




ПРОДОЛЖЕНИЕ ЧИТАЙТЕ В ПЕРВОМ НОМЕРЕ ЖУРНАЛА "СИСТЕМНЫЕ РАССТАНОВКИ"