Использование языка в расстановках

Те, кто начинает интересоваться работой Берта Хеллингера и семейными расстановками, сталкиваются со словами и фразами, которые кажутся весьма странными и в чем-то чужеродными. Например: «Дорогой отец, я воздаю тебе уважение». Звучание языка кажется почти средневековым или как будто несет в себе религиозные оттенки. Не удивительно, что по первому впечатлению от семейных расстановок людям кажется, что их привели в древний консервативный или «законсервированный» мир.
Мои коллеги, ныне работающие с расстановками, рассказывали мне, как они, впервые прочитав книги Берта Хеллингера, швырялись ими в стену.
Только люди, часто участвующие в расстановках или хорошо знакомые с этой темой, понимают, почему используются именно такие слова и фразы. Эти слова как нельзя лучше подходят для выражения того, что требуется выразить. Это простой, почти архаичный стиль речи: «Дорогая тетя, пожалуйста, дай мне свое благословение, если я буду жить дальше» или «Я воздаю уважение твоей смерти и твоей судьбе». Древние слова несут в себе некое непосредственное качество, которое, как ощущается, ложится в контекст семейных расстановок. Через посредство этих слов мы устанавливаем связь с древним слоем эмоций, который все еще жив в почти каждом из нас.
Эти фразы дают силу, позволяют расслабиться и примиряют. Сказав их, заместители выпрямляются, или с облегчением выдыхают, или с большей приязнью смотрят на стоящих перед ними родственников. Эти фразы нацелены на то, чтобы подействовать таким образом, и оценивать их можно лишь по тому, оказали ли они такое позитивное воздействие. Единственное, что имеет значение в расстановках – это действие, которое эти фразы оказывают – и это действие очевидно.
Берт Хеллингер открыл эти фразы таким же экспериментальным образом – наблюдая и замечая, какое воздействие они оказывают в расстановках. Каждый наблюдатель некоего процесса, желающий составить о нем свое суждение, должен подобным же образом наблюдать, на какое-то время отставив в сторону свои предубеждения и предвзятые представления. Каждый внимательный наблюдатель способен увидеть, какие фразы эффективны и приносят в семью покой и примирение. Что расстановщик не должен делать – это выбирать фразы, соответствующие его собственным идеологическим представлениям и его видению мира, или же фразы, которые ему хотелось бы увидеть подействовавшими.
Многие из этих фраз очень выразительны, и их на самом деле невозможно сильно изменить, сгладить или сделать более приятными. Иногда они кажутся почти ритуальными по своей форме. Важно, однако, иметь в виду, что все ритуалы становятся поверхностными, если применяются как попало и механически.
Фразы, созданные Бертом Хеллингером, тоже теряют свое действие, если их использовать как технику или волшебную форму. Все воздействие этих фраз разворачивается лишь в том случае, когда они истинны, то есть когда они совпадают с чувствами заместителей, атмосферой и текущей ситуацией. Вдобавок, психотерапевт должен быть в контакте с происходящим и со «Знающим полем»; в противном случае он превращается лишь в своеобразного попугая, повторяющего слова Хеллингера, почерпнутые из учебника, и предлагающего их так, как будто это таблетки, которые нужно проглотить, чтобы почувствовать себя лучше. Заместители выполняют корректирующую функцию, поскольку они могут лучше всего почувствовать, правильна ли предложенная фраза, и соответствует ли она текущему моменту.
Как и в любом новом психологическом методе, со временем среди людей, занимающихся семейными расстановками, развился новый вид психологического жаргона. Жаргон, используемый в расстановках, это «язык Хеллингера», ведущий свое происхождение из его книг и семинаров. Некоторые клиенты даже приходят ко мне с готовым самодиагнозом типа «я переплетен с желанием моей матери отдать все обратно». Лично я рекомендовал бы ограничить использование «расстановочного» языка и применять его лишь в семейной расстановке, чтобы не размывать его эффективность избыточным использованием.
Помимо в высшей степени живописной формы «классических», очевидно ритуальных фраз, существуют и другие их виды, также используемые в семейных расстановках. Это, например, фразы, вскрывающие покров тайны и проливающие свет на присутствующие в системе напряжения.
Муж стоит напротив своей жены. Он сдвигает брови и сжимает кулаки. Психотерапевт предлагает ему сказать следующую фразу: «Я злюсь на тебя». Мужчина произносит эту фразу и сразу же глубоко выдыхает. «Да, эта фраза подходит», – говорит он. После ее произнесения он чувствует облегчение. Его жена также чувствует облегчение. «Наконец-то это вышло наружу», – обращается она к психотерапевту. Затем психотерапевт предлагает фразу: «Ты сделала мне очень больно». Мужчина повторяет ее и обнаруживает, что эта фраза правильная. Ему хорошо, когда он ее произносит.
С каждой из этих фраз речь заходит о новом уровне чувств. Когда гнев отослан прочь, возникают чувства обиды и боли. Важно, однако, то, что даже сильные эмоции здесь не изливаются в виде катарсиса, а выражаются заместителями простыми словами. Если что-то открывается, то это часто происходи так, как будто фразы, решающие проблемы, появляются сами собой. В этом случае эти фразы бывают незаезженными, они точно соответствуют ситуации. Еще раз подчеркну, что плодотворность сделанного шага определяется воздействием, которое оказала фраза.
Помимо этого, существуют простые фразы, которые просто отражают реальность. Иногда случается так, что заместители в семейных расстановках сильно запутаны. Кажется, что никто не знает, кто к какому поколению относится, кто здесь родитель, а кто ребенок. Даже когда заместители выставлены в заключительном порядке, они не признают друг за другом соответствующие роли. В таких ситуациях иногда бывает достаточно предложить им повторить простые предложения, которые просто называют реальность, например: «Я твой отец, ты мой сын. Я твоя жена, ты мой муж, а это наши дети». Эти фразы обладают силой, потому что проясняют ситуацию. Их произнесение привносит порядок в существующую путаницу и помогает каждому члену системы расслабиться в своей роли.
Иногда путаницы нет, но реальность сама по себе является слишком неприятной или тревожащей. В такой ситуации бывает особенно важно, чтобы заместители констатировали факты. Даже самые шокирующие ситуации или переживания теряют часть своего шокирующего действия, когда они названы вслух. И именно психотерапевт обязан назвать эти шокирующие переживания. Вот пример с семинара, в котором мать одного из участников убила свою дочь-инвалида, а затем совершила самоубийство. Я предложил заместителю матери сказать своей дочери-инвалиду: «Я твоя мать, и я сначала перерезала тебе горло, а затем убила себя». Иногда сопротивление тому, чтобы констатировать реальность такой, как она есть, бывает просто огромным.
У меня есть позитивный опыт применения в трудных ситуациях формулирующих фраз, обнажающих правду. Например, один раз дочь, стоя перед матерью, отказывалась произнести фразу «Ты - моя мать». Тогда мать сказала ей: «Ты появилась из моей матки». Неожиданно сопротивление дочери к тому, чтобы увидеть реальность, уменьшилось.
Психотерапевта, предлагающего неточные фразы, снова и снова будут поправлять заместители. Внимательный наблюдатель может заметить, что заместители не позволяют собой манипулировать. Если психотерапевт сразу находит подходящую фразу, то заместители повторяют ее без сопротивления. В этом случае у наблюдателя может возникнуть (неверное) подозрение: «Ха! Это манипуляция». Парадокс всего этого заключается в том, что чем лучше работает психотерапевт, тем больше недоверчивые наблюдатели обвиняют его в манипуляторстве.