Открытое пространство и открытость "пространства толкования"

Расстановки происходят не только в реальном пространстве, но и в нематериальных, воображаемых, внутренних, внешних и промежуточных пространствах. Проёмы, наподобие окон в реальном пространстве, где проводят расстановки, позволяют посмотреть вдаль, или рассмотреть что-то вблизи. Мы вглядываемся в пейзаж, смотрим на море, видим тьму или свет, выглядываем во двор или рассматриваем беспорядочный городской ландшафт, мешающий видеть даль. Нередко освещение во внешнем пространстве не оответствует освещению во внутреннем пространстве. 
Пространство, ставшее для меня особо значимым в моей работе, я называю "пространством толкования".

От перенимания к применению

Это пространство я стараюсь удерживать широким и открытым. Я много экспериментировал, и эта открытость пространства толкования стала неотъемлемой частью моей работы.

Со временем я всё чаще убеждался в том, сколько новых и удивительных аспектов проявляется в расстановке благодаря открытости "пространства толкования". Очень часто передо мной открывалось множество разумных решений и альтернатив. Такой опыт существенно расширил мои возможности и познания.

Этот подход позволяет вывести на поверхность множество самых разнообразных тем: это и утерянная родина, некто умерший или забытый, что-то еще. Какой-то аспект человека, возможно из прошлого, может требовать к себе внимания или вдруг всплывает нерешенный конфликт, который клиент не считал важным.

Открытость подразумевает также, что никто из участников не должен цепляться за уже сказанное или расставленное. Тогда откроются новые грани, и в свой процесс поиска можно будет включить другие плоскости и уровни. Такой подход требует определенного опыта расстановщика и умения разбираться в психических процессах, но зато позволяет ему легко рассматривать, описывать и включать в процесс части своего подсознательного или бессознательного. Отбрасывание стереотипов, которые в некоторых случаях могут быть очень удобными и внушать чувство безопасности, очень спообствует оживлению процесса расстановки, зависящего от креативности клиента и разносторонности расстановщика. При этом я всегда помню о цели моих психотерапевтических интервенций - найти хорошее решение для клиента. 

Когда мои дети уились ходить, я с интересом наблюдал, как, движимые любопытством, они понемногу отходили от меня, а потом возвращались назад; постепенно радиус их путешествий увеличивался, и они решались дойти до другой комнаты, а потом снова возвращались в безопасное пространство, посмотреть, тут ли я. Наконец, они отдалились от меня на достаточное расстояние и научились ходить самостоятельно. Аналогичным образом в начале своего развития я опирался на наставления Берта Хеллингера.

 Тогда мне казалось, что существенным фактором в его расстановках был поиск недостающего, и я просто перенял этот подход. Если заместители смотрели все в одну сторону, я искал исключенного, забытого, утерянного. Со временем, благодаря тренировкам, опыту и практике, я стал более уверенным и понял, что такой поиск не всегда приводит к решению проблемы. И решил искать новые пути. Думаю, каждый из нас пережил подобный момент. У многих коллег я наблюдал различные формы развития. Что-то мы получили от наших учителей, сделали из него нечто своё, и теперь передаём своии наработки дальше; пережив метаморфозу, мы прошли различные стадии развития - от перенимания к применению, обработке, изменению, и, наконец, к передаче опыта.

"Каталептическая рука" и открытая дверь

В настоящее время я работаю, главным образом, с двумя основными структурами. Либо я работаю с тем, что расставлено, либо с тем, что раскрывается в ходе расстановки. Разумеется, может быть нечто и тертье, и четвертое. Когда в расстановке тот или иной заместитель смотрит в определенную точку или куда-то в открытое пространство, на его лице отражается состояние транса. Он будто находится в контакте с кем-то или чем-то или ожидает этого контакта. Что это может быть, пока еще совершенно неясно, размыто, неконкретно.

Особый интерес у меня вызывает заместитель, который смотрит не на другого заместителя, а куда-то вдаль, или не ищет контакта с кем-либо или чем-либо. Я пытаюсь почувствовать, на что или кого указывают эти размытые знаки. Я могу ввести для этого заместителя Это неопределенное, сопровождая процесс словами: "...Если бы то, что там вдали, обратило на себя твое внимание и стало понемногу приближаться к тебе, смог бы ты сказать, кто это - мужчина или женщина? Какого возраста этот человек - молодой, средний или старый?"

Ответы на эти вопросы дают мне больше зацепок. Исходя из них, я подбираю и ставлю соответствующего заместителя или прошу клиента сделать это. Я наблюдаю, как это повлияло на имеющуюся картину в расстановке, выслушиваю комментарии самих заместителей, и спрашиваю у клиента, не вызвало ли появление новой фигуры изменений? Я спрашиваю его, кого или что, по его мнению, может представлять этот новый заместитель. 

Если он может сказать о чем-то конкретном, я принимаю во внимание этот более четко обозначенный образ, и использую его в дальнейшей работе. Если же клиент затрудняется распознать в неизвестном что-то конкретное, я предлагаю ему в качестве возможных вариантов несколько своих идей или гипотез, исходя из имеющейся информации и своей интуиции, и проверяю, могут ли они прояснить картину для клиента. Если это вызывает негативнуб реакцию или отрицание. я оставляю это неизвестное в виде абстрактной формы. То есть клиент всё время включен и интегрирован в процесс расстановки. Его кооперация и ответственность являются неотъемлемой частью этого процесса и залог успешного разрешения собственного запроса.

Один из моих любимых инструментов, который я часто использую с того самого момента, как впервые увидел его применение коллегами в интервизорской группе в Граце, - это собственная рука. Прежде чем поставить участника на какое-либо место, я протягиваю туда свою руку. 

Этот приём Матиас Варга фон Кибед вместе с Инзой Шпаррер назвал "каталептическая рука". 
Использование собственной руки в работе существенно ускоряет и продвигает процесс, в частности, при прорабатывании гипотез, добавлении или разделении заместителей. Намного удобней вносить изменения с помощью руки, а не перестановкой заместителей, к тому же рука дает различные возможности для толкования. На удивление быстро заместители могут обозначить, что представляет собой рука: что-то конкретное - человека, или родину, или что-то, что до сих пор не упоминалось.Лишь после такой фазы поиска с помощью руки я ставлю заместителя на определенное место в расстановке. Бывают случаи, когда такой вспомогательный процесс становится главным.
Скорее, даже так - сначала использование руки, а потом другие шаги.

Еще один очнь эффективный инструмент, позволяющий включить совершенно новое измерение, заключается в том, чтобы открыть дверь в помещении и попросить кого-то из участников выглянуть из нее, выйти или зайти, Впервые я наблюдал этот прием у Хеллингера. Это было еще на начальном этапе его расстановоной деятельности в работе с одним священником. В какой-то момент Берт открыл дверь в соседнее помещение. У всех нас было ощущение, что вошел сам "Господь Бог", то есть совершенно иное измерение. С его появлением в ситуации чудесным образом наступил перелом, и клиенту открылось решение. В тот раз для меня это оказалось очень новым, неожиданным и ошеломляющим. 
Теперь уже я сам иногда открываю дверь чтобы выпустить или, наоборт, впустить кого-то в наше пространство. Этот прием помогает мне испробовать или подчеркнуть воздействие появления или ухода той или иной фигуры. Этот прием помогает мне испробовать или подчеркнуть воздействие появления или ухода той или иной фигуры. И пусть теперь это не "Господь Бог", прием по-прежнему остается очень действенным. 

Феномен восприятия заместителями чего-то неназванного, неупомянутого, того, что обретает форму и значение лишь в процессе поиска, не ограничивается только "открытием пространства".
В том большом пространстве, в котором мы передвигаемся с позиции неведения, обязательно открываются самые разные возможности. Это касается в равной степени как заместителей, так и расстановщика, а также восприятий. Я охотно предоставляю пространство знанию и незнанию и двигаюсь попеременно в сторону одного и другого. Но я думаю, так делает любой расстановщик. Без такой открытости заместительское восприятие, которое всех нас так поражает, было бы попросту невозможным. 

Мне кажется очень интересным подход Ричарда Фейнмана, который утверждает: "У системы не бывает только одной истории, она можут иметь любую возмоную историю". Именно так я вижу свою работу с семьей и другими системами, и я раскрываю свои мысли и чувства навстречу всем возможным историям. И чем большими вариантами я оперирую, чем уверенней я владею аппаратом руки-голова-сердце, тем свободней я могу передвигаться по доступным мне пространствам, тем живее я ощущаю свою работу и тем большую радость приносит мне всё то многообразие, что встречается мне в общении с людьми. И за это я испытываю глубокую благодарность.