Переживания в расстановке: где мои и где чужие?
— Вы написали такую огромную книгу о системе
мира и ни разу не упомянули о его Творце!
— Сир, я не нуждался в этой гипотезе.
— Сир, я не нуждался в этой гипотезе.
Введение
Для того, чтобы с пользой для себя участвовать в расстановке совершенно не обязательно верить в морфогенетическое поле или в замещающее восприятие. Потому что в расстановке происходит обычная коммуникация между людьми.
Далее я покажу, что в расстановке заместитель не воспринимает ничего сверхъестественного или паранормального, в расстановке он воспринимает окружающую реальность обычными органами чувств, делает предположения о том, что происходит и о том, что надо делать, проверяет свои догадки по реакциям других участников, уточняет свое поведение и таким образом изображает своего героя.
Способность человека замещать кого бы то ни было определяется тем фактом, что примерно с четырехлетнего возраста его головной мозг развивает способность моделировать чужое сознание, то есть мысленно ставить себя на место другого человека. Магия для этого совершенно не требуется - мы каждый день представляем себе внутренние состояния людей, с которыми говорим или о которых думаем.
Заместитель в расстановке приписывает чувства/мысли/намерения своему герою точно таким же способом, как мы в повседневной реальности приписываем чувства/мысли/намерения знакомым и незнакомым людям, животным, фантастическим существам, игрушкам и персонажам мультфильмов. Эта обыденная практика возможна благодаря исключительно сложному устройству человеческого мозга.
Итак, чтобы увидеть заурядную обычность эффектов так называемого “замещающего восприятия” в расстановке, нам необходимо хотя бы в общих чертах представлять себе невероятную сложность тех психических процессов, которые позволяют нам просто жить и ориентироваться в мире. Чем больше человек знает о фантастической сложности работы мозга, тем труднее ему видеть в расстановке хоть что-то, чего не происходило бы в обычной жизни.
Волшебные объяснения мы обычно придумываем от отчаяния, когда не можем понять, что происходит.
1. Шутки нашего мозга
Интуитивно мы верим, что зрительно воспринимаем внешние предметы мгновенно и подробно. На самом деле это иллюзия: мы видим отчетливо и в цвете только центральную часть поля зрения, а по краям мир для нас размыт и бесцветен – мозг, не спрашивая разрешения, автоматически достраивает и подкрашивает картинку, чтобы мы увидели целостный трехмерный визуальный образ. Наше зрительное восприятие прерывисто и осуществляется через длинную цепочку бессознательных умозаключений. Именно потому, что мы не видим мир напрямую, а конструируем его, нас так легко обмануть.
В опытах «слепота к изменениям» было показано, что мы не замечаем смену объекта в зрительной сцене, если её показ на мгновение чем-то прерывается. Экспериментатор спрашивает у человека дорогу, испытуемый начинает объяснять, и тут между ними проносят дверь — разрыв в показе сцены. При этом один из несущих дверь меняется местами с экспериментатором, а испытуемый продолжает объяснять дорогу, не замечая смены собеседника. Видео.
Наше ощущение мгновенного и прямого восприятия ложно. На самом деле восприятие происходит с задержкой, во время которой мозг производит умозаключения, которые дают нам представление о сути наблюдаемой картины. Из-за них мы часто не видим то, на что смотрим, как в показанных выше экспериментах. Или наоборот, видим то, чего нет, например, в оптических иллюзиях прямое мы видим кривым, неподвижное текучим, а обычных людей в комнате Эймса – как гигантов и карликов.
Неосознанные умозаключения именно по причине их неосознанности имеют огромную власть над нашим восприятием реальности. Даже если мы знаем, что на картинках прямые параллельны, а люди примерно одинакового роста, то все равно не можем не верить своим глазам.
Перейдем к осязанию. В сети много видеозаписей опыта с резиновой рукой, он показывает, как легко мы переносим на посторонние предметы физическое ощущение собственного тела. Человек кладет свою руку на стол, ее закрывают ширмой. На тот же стол кладут резиновую руку так, чтобы он мог ее видеть. Затем дотрагиваются одновременно до живой руки и до резиновой руки. Человек чувствует, как дотрагиваются до его руки, и видит, как дотрагиваются до резиновой руки. Через несколько минут прикосновения к его живой руке прекращаются, но он этого не замечает, потому что теперь чувствует прикосновения к резиновой руке, как будто это его рука!
Еще пример: определенные нейроны в мозгу обезьяны реагируют, когда она видит предмет, до которого может дотянуться рукой. Но если дать обезьяне лопатку, то очень скоро те же самые нейроны начнут реагировать, когда обезьяна увидит предмет, до которого сможет дотянуться лопаткой. Для мозга лопатка становится как бы продолжением руки. Именно так мы ощущаем орудия, которыми пользуемся. Немного практики, и у нас возникает ощущение, что мы контролируем орудие так же непосредственно, как если бы это была часть нашего тела. Это относится и к таким маленьким вещам, как вилка, и к таким большим, как автомобиль.
Мы знаем, что орудия не имеют прямой нейронной связи с мозгом и тем не менее чувствуем предметы как продолжение себя, это, кстати, доказывает, что мы действительно можем стать киборгами, то есть полностью интегрировать в свой внутренний мир искусственные орудия и приборы. Странно, почему любители расстановок считают чем-то особенным “замещающее восприятие” и не видят истинного чуда в том, что воспринимают неживые инструменты как органы собственного тела.
В 1983 году Бенджамин Либет провел знаменитый эксперимент, в котором просил человека поднять палец, “если возникнет такое желание”, и отметить, когда это желание возникло. Параллельно у человека измеряли электрическую активность мозга. Подлинное открытие состояло не в том, что определенные зоны мозга активируются раньше поднятия пальца, это и так было очевидно. Открытием было то, что мозг активируется на полсекунды раньше самого желания поднять палец, то есть Либет, наблюдая со стороны, узнавал о моменте возникновения чужого желания еще до того, как свое желание поднять палец осознавал сам человек.
Этот эксперимент поднял целую бурю дискуссий о «свободе воли», а точнее, о её отсутствии. Но он показал еще кое-что. Получается, что мы видим собственную жизнь в записи – всё, что мы воспринимаем и осознаём, случилось чуть меньше секунды назад, в прошлом. Именно это запаздывание осознания так поражает заместителя, когда он в расстановке вдруг начинает переживать чувства своего героя, не замечая, как и когда он сам решил делать то, что сейчас делает.
2. Творческая активность восприятия
Восприятие внешнего мира считалось чем-то простым, пока люди не попытались создать искусственный разум. До появления компьютеров мы были уверены, что логические и математические задачи - это самое трудное, а вот распознавание образов происходит легко. Оказалось, что все наоборот, карманный калькулятор считает лучше самого гениального математика, компьютерная шахматная программа обыгрывает чемпиона мира. Но перевести художественный (особенно, поэтический) текст, прочитать рукопись, написанную каракулями, или опознать лицо - это задачи, которые люди все еще решают лучше компьютеров. Все дело в активности человеческого восприятия.
Активность восприятия означает, что мозг непрерывно предсказывает (предвосхищает) события, которые будут отслеживать органы чувств. Предсказание неточно, потому что опирается на предыдущий опыт и оценку вероятности будущих событий, но ошибки несут информацию, которая уточняет картину. Затем мозг повторяет процедуру, делая новое предсказание. С каждым повтором цикла ошибка в предсказаниях уменьшается и когда она оказывается достаточно маленькой, мозг знает, что творится вокруг.
Все это происходит так быстро, что мы не успеваем осознать - нам кажется, что представления о внешнем мире возникают сразу и целиком, а на самом деле они сконструированы многократным повторением цикла предсказаний и уточнений. Посмотрите на картину ниже - изображение на ней не меняется - глаза видят одно и то же, но в мозге складывается то один образ, то другой, - это мы бессознательно решаем, что должны увидеть наши глаза.
Если бы восприятие было линейным - свет достигал глаз, трансформировался в нервные импульсы и мозг интерпретировал их как трехмерные объекты - то компьютеры воспринимали бы лучше людей. Но живой мозг делает всё строго наоборот: восприятие начинается изнутри – с априорного убеждения, которое представляет собой модель мира. Опираясь на модель, мозг предсказывает (предвидит, предчувствует) какие сигналы должны поступать в глаза и уши. Затем сличает предсказания с реальными сигналами и по характеру ошибок уточняет модель. На это требуется около 100 миллисекунд. Столкновение со зрительными иллюзиями помогает нам понять очень важную истину: образы не существуют во внешнем мире, образы творятся мозгом, а разного рода галлюцинации - это неизбежная цена его креативности.
Удивление с которым заместитель описывает “спонтанное возникновение” в своем внутреннем мире образов, связанных с героем, которого он изображает, -- это удивление творческой мощью собственного мозга, который прямо во время расстановки порождает живые картины из подручного и весьма обрывочного материала - из рассказов клиента, указаний терапевта, действий других актеров, а также из априорных убеждений и скрытых желаний самого заместителя. Удивление заместителя звучит примерно так: “Я воспринимаю то, чего нет в реальности, как такое может быть, наверное, это телепатия?» Посмотрите на картины ниже - вы воспринимаете человеческие образы, которых нет «в реальности», в реальности есть только бабочка у цветка и куча камней.
Заместитель вступает в расстановку с огромным запасом априорных знаний, большинство из которых являются не его личными достижениями, а плодами биологической эволюции или нормами культуры. Например, все представления заместителя о том, как устроена человеческая семья, даны ему изначально - заместитель знает, как чувствуется принадлежность или отверженность, как ощущается старшинство или подчиненность и чем справедливость обмена отличается от паразитизма и мошенничества. У каждого заместителя есть заранее сформированное (априорное) представление о том, как правильно. Именно потому, что заместитель свое представление о норме не осознаёт, он в буквальном смысле слепо ему подчиняется.
Наше восприятие (в том числе и “замещающее восприятие” в расстановке) – это предсказание того, что должно быть в окружающем мире. И это предсказание постоянно проверяется действиями (заместитель непрерывно отслеживает реакцию других людей на свои слова и действия). Здесь может возникнуть вопрос: а склонность к галлюцинациям – не слишком ли высокая цена за нашу способность строить модели окружающего мира? Почему нельзя сделать так, чтобы сигналы от органов чувств играли главную роль, ведь тогда галлюцинации были бы невозможны? Проблема, однако, в том, что, во-первых, сигналы сами по себе – без модели – ничего не значат (не имеют смысла), а во-вторых, главенство сигналов сделало бы нас рабами потока ощущений. Мы были бы неспособны целенаправленно действовать – любой новый сигнал немедленно отвлекал бы нас, а через секунду еще один, а потом еще и т.д.
3. Как мы воспринимаем внутренний мир других людей
Здесь я приближаюсь к нашей центральной теме – так называемому “замещающему восприятию”. Давайте начнем с движения, это видео демонстрирует, что всего нескольких точек нам достаточно, чтобы понять смысл действий человека. Неподвижные точки мы воспринимаем как хаотичный набор световых пятен, но их движение порождает смысл. Эта способность понимать целенаправленное движение живых объектов глубоко укоренена в нашем мозгу. Мы постоянно наблюдаем за движениями других людей и пытаемся предсказать, что они будут делать дальше. Например, идя по улице, мы легко предвидим, в какую сторону отклонится идущий навстречу человек, и ошибаемся очень редко.
Но если нам требуется хорошо понять другого человека, то особенное внимание мы уделяем его глазам. Мы способны улавливать малейшие движения глаз, например, на расстоянии в один метр мы заметим, если чужой взгляд сместится на пару миллиметров. Эта чувствительность к перемещению взора позволяет нам сделать первый шаг в область внутреннего мира другого человека. По положению его глаз мы можем точно сказать, куда он смотрит. А если мы знаем, куда человек смотрит, мы можем узнать, чем он интересуется.
Так и в расстановке заместитель легко угадывает смысл сообщений участников друг другу по их движениям, позам и глазам. Заместитель делает правдоподобные предположения о смысле поведения своих коллег по спектаклю, потому что специальное значение базовых движений, поз и направлений взора известно заранее. Все заместители знают, что значит стоять слева/справа или сзади/спереди, что значит смотреть прямо/в сторону или вверх/вниз, что значит лечь/сесть на пол или поклониться/встать на колени. С помощью этого простого языка обученные актеры-заместители извещают друг друга о смысле своих действий.
Мы не только следим за направлением взора другого человека, мы еще и машинально повторяем любые движения, которые видим. Когда проводили опыты на макаках, изучая нейроны, задействованные в хватательных движениях, обнаружили, что некоторые из этих нейронов активировались не только, когда обезьяна брала что-нибудь своей рукой. Эти же нейроны активировались и в случае, когда обезьяна видела, как тот же предмет брал человек. Такие нейроны получили название зеркальных, они активизируются не только, когда мы сами делаем нечто, но и когда мы видим, как то же самое делают другие люди.
Предсказывание является сутью подражания: чтобы подражать кому-то, надо понять его цели. Это хорошо видно на примере детских "ошибок" в имитационных играх. Маленькую девочку просят повторять действия сидящего напротив взрослого. Он поднимает правую руку. Она в ответ поднимает левую руку. Допустила ли она ошибку? Она подняла не ту руку. Но она повторяет движения как зеркало. Он дотрагивается до своего левого уха левой рукой. Она дотрагивается до своего правого уха правой рукой, снова как в зеркале. Теперь он совершает перекрестное движение и дотрагивается до правого уха левой рукой. Она не повторяет это движение. Она дотрагивается до левого уха левой рукой. Допустила ли она ошибку? Она не воспроизвела перекрестное движение взрослого. Но она воспроизвела его цель – дотронуться до левого уха. Она достигла той же цели наиболее разумным способом – протянув ближайшую руку.
Когда мы подражаем действиям другого человека, мы не воспроизводим собственно его движений. Мы стараемся понять по движениям нечто скрытое в чужом сознании – его цель. Затем мы подражаем, совершая движения, имеющие ту же цель. Когда начинающий заместитель учит описанный мною выше язык движений, поз и направлений взгляда, он не просто копирует движения человеческих тел. Наблюдая за расстановкой, заместитель пытается понять намерения участников и поэтому подражает их движениям как способам достижения цели.
Таким образом, всё происходящее в расстановке становится для него осмысленной коммуникацией: подражая более опытным коллегам, заместитель-новичок быстро усваивает телесный язык – как отправлять сообщения с помощью жестов и взглядов и как понимать сообщения коллеги-актера, когда тот поворачивает голову или смотрит в пол. Кроме телесных сообщений, заместитель усваивает также набор ритуальных фраз, использование которых облегчает выход из коммуникативных тупиков в ходе расстановки.
Подражание открывает нам внутренний мир других людей. Как мы сопереживаем чужой боли? Области нашего мозга, связанные с физической болью, не активируются в ответ на чужую боль. Но области мозга, связанные с психическим ощущением боли, то есть с эмоциональным страданием, активируются в ответ на боль другого человека. Это и есть сострадание. И эти же участки мозга активируются, когда мы предчувствуем наступление боли у самих себя. Если мы можем эмоционально переживать собственную боль, которой еще нет, о которой мы всего лишь подумали, что она будет, то что может помешать нам так же эмоционально сопереживать чужой боли?
Идем далее. Понимание слов и внутренних смыслов - это усложненный вариант понимания движений и намерений. Предполагая цель другого человека, мы предвидим, что он будет делать. Точно так же мы сначала предполагаем, что человек собирается сообщить, и лишь затем воспринимаем его сообщение. Разговаривая с человеком, мы все время пытаемся предугадать, что он скажет - наши взаимные предсказания толкают разговор вперед. И они же двигают вперед расстановку: каждый из участников предсказывает, что произойдет дальше, затем действует, затем реагирует на ответ, наблюдает поворот сюжета и снова предсказывает...
4. Расстановка: мысли прилетели
Теперь обратимся непосредственно к “замещающему восприятию”. Для начала я обозначу общую ситуацию: замещающее восприятие никогда не было объектом научного исследования. Сам факт его существования не зафиксирован правильным экспериментом. На данный момент идея замещающего восприятия является предположением, которое не объясняет, как заместитель может переживать чувства и читать мысли отсутствующих и даже умерших людей. Идея замещающего восприятия сводится к простому заявлению: заместитель это делает и всё! Непонятно как.
Ссылками на морфогенетические поля Руперта Шелдрейка идею замещающего восприятия обосновать также невозможно, потому что существование самих морфогенетических полей не имеет научного подтверждения. Автор этой концепции когда-то был биологом, но не получив признания коллег, отказался от научной деятельности и переквалифицировался в пропагандиста телепатии у животных и сознания у растений.
Итак, какие же факты вынуждают людей выдумывать так называемое «замещающее восприятие» (далее - ЗВ)? Что им кажется непонятным в расстановке? Оказывается, по мнению сторонников ЗВ, без телепатического чтения чужих мыслей, желаний и чувств необъяснимы следующие события:
- Заместитель играет роль, например, умершего дедушки клиента и чувствует не свои чувства, предположительно это чувства реального дедушки.
- Заместитель в роли дедушки говорит слова, которые предположительно мог сказать его герой.
- Заместителю в голову приходят образы, которые предположительно могли быть в голове дедушки, которого нет ни среди присутствующих, ни вообще среди живых.
- К заместителю приходят не свои мысли, предположительно это мысли дедушки, которого заместитель никогда не видел.
Боюсь, что точно такие же события происходят, когда актер играет Чацкого в комедии “Горе от ума”:
- Актер играет роль и чувствует не свои чувства, предположительно это чувства Чацкого.
- Актер в роли Чацкого говорит слова, которые предположительно мог сказать его герой.
- Актеру в голову приходят образы, которые предположительно могли быть в голове человека, которого нет ни среди присутствующих, ни вообще среди живых.
- К актеру приходят не свои мысли, предположительно это мысли Чацкого, которого актер никогда не видел.
Сходство расстановок с театром очевидно. Например: заместителем может быть любой человек (эта способность дана всем), но чтобы стать хорошим заместителем необходима особая чувствительность и опыт – чем больше практикуешь заместительство, тем лучше играешь других людей. Или так: актером может быть любой человек (все люди немного актеры), но чтобы стать хорошим актером необходима особая чувствительность и опыт - чем больше репетируешь, тем лучше играешь других людей. В обоих случаях - играть хорошо, значит делать так, чтобы зрители поверили - вот дедушка клиента, а вот Чацкий. Играть плохо, значит изображать не героя, а самого себя. Хороший актер делает правильные предположения о чувствах дедушки с точки зрения зрителей и зрители ему верят. Если же по мнению зрителей актер ошибается и неверно интерпретирует дедушку или Чацкого, то его игре не верят, говорят - не похоже.
Но между заместителем и актером есть и отличия. Заместитель это не профессиональный актер, а как бы маг и чародей. Он верит, что в ходе расстановочного спектакля к нему в голову действительно прилетают мысли другого человека. Он верит, что мысли и чувства - это отдельно существующие предметы, летающие в пространстве и вселяющиеся в разных людей. Вот эти летающие предметы он и ловит, когда “в морфогенетическом поле расстановки” своим телом чувствует не свои чувства и своей головой думает не свои мысли. Информационное поле для него - это пространство, где мысли живут отдельно от людей.
Заместитель отличается от театрального актера не только верой в летающие по воздуху чувства. Театральный актер знает, от кого он получает информацию для исполнения роли Чацкого, а именно от драматурга, режиссера и других актеров. Он знает и как до него доходит информация – через нормальные органы чувств, прежде всего через глаза и уши. А заместитель всерьез не задумывается, от кого он получает информацию для своей роли, поэтому ему кажется, что чужой мертвый дедушка вступает с ним в телепатический контакт. Кроме того, заместитель не знает (не замечает, не осознаёт), как до него доходит информация, и поэтому придумывает себе шестое чувство - ЗВ. Ход мысли заместителя крайне прост: “Дождь идет потому, что проснулся и заплакал дух дождя!” Конечно, а почему еще?
Типичная ошибка сторонников ЗВ в том, что они думают, будто заместитель вступает в расстановку непредубежденным, без релевантной информации, и не зная, что надо делать. Между тем, заместитель до первого опыта расстановки знает много:
Первая стадия знакомства – потребитель рекламы. Еще до появления на семинаре человек разговаривал о расстановке с друзьями, смотрел сайты в интернете или читал книги, и у него сложилось представление, насыщенное любопытством и желанием поучаствовать. Если бы это позитивное представление о расстановках не было сформировано заранее, человек не пришел бы на семинар. Уже на этой стадии будущий заместитель знает о существовании таинственного, но страшно эффективного ЗВ, и у него складываются соответствующие ожидания.
Вторая стадия знакомства – наблюдатель. Человек уже пришел на семинар и смотрит расстановку со стороны. Он видит, как терапевт разговаривает, чего хочет, куда клонит, как управляет ходом представления. Кроме того, наблюдая за движениями, позами и словами заместителей, новичок им бессознательно подражает – вспомните зеркальные нейроны. Так наблюдатель учится быть заместителем: он старается предвидеть, какого поведения люди ждут от заместителя и как надо себя вести, чтобы соответствовать их ожиданиям.
Таким образом, уже на первых стадиях знакомства человек впитывает большой массив информации, но не замечает этого процесса. Неосознанные умозаключения скрывают от него даже сам акт, сам факт восприятия! А в итоге человек не отдает себе отчета, что знает его собственный мозг.
Ирония, однако, в том, что мы действительно способны читать мысли и чувства других людей, но делаем это совсем не так, как предполагают телепаты и многие расстановщики.
5. Модель сознания другого и эмпатия
Начнем с коротких определений. Эмпатия – это способность к переживанию тех же эмоций, которые возникают у другого человека. Модель сознания другого – это способность понимать внутреннее психическое состояние другого человека.
Для того, чтобы верно понимать мысли других людей, тонко настраиваться на их эмоциональные состояния и хорошо предсказывать поведение нам нужен здоровый мозг и нормально функционирующие органы чувств. Экстрасенсорных способностей в виде таинственного “замещающего восприятия” не требуется.
Дело в том, что чужие мысли и чувства не прилетают к нам в голову из ниоткуда. Чужие мысли и чувства – это наши умозаключения о внутренних состояниях других людей. Наш мозг непрерывно моделирует чужие мысли и чувства: воспринимает информацию, обрабатывает ее, делает предположение, посылает сигнал к действию, принимает ответ, уточняет предположение, посылает сигнал к действию. Например, в голове заместителя, играющего дедушку клиента, этот цикл предположение-опровержение-новое предположение прокручивается несколько раз в секунду.
Полностью сформированная модель сознания другого включает четыре типа навыков, которые развиваются у человека один за другим:
- определение чужих намерений,
- распознавание направления взгляда,
- разделенное внимание
- теория разума.
Первые два пункта я уже упоминал. Давайте посмотрим, как эти постепенно приобретаемые умения позволяют нам проникать во внутренний мир окружающих людей.
1. Детектор намерений - это способность воспринимать намерения в движениях. Когда мы смотрим на двигающихся пластилиновых персонажей в мультфильмах, то с готовностью приписываем кусочкам пластилина определенные намерения и вообще умственные состояния. Мы автоматически видим цель внутри любого действия, и это позволяет нам объяснять и предсказывать чужое поведение.
2. Распознавание направления взгляда - способность из всего многообразия окружающих объектов вычленять глаза и образы, похожие на глаза, а также определять направление чужого взора. У животных тоже есть эта способность. Человеческие младенцы с первых часов жизни ищут и фокусируют взгляд на глазах своих воспитателей. Даже в неживых объектах мы легко находим признаки, напоминающие глаза, например, видим лица у машин с глазами-фарами.
Язык глаз является фундаментальным способом обмена мысленными состояниями между людьми. Когда мы видим чьи-то глаза и определяем, куда направлен взор, то в мозге активизируются определенные зоны: верхняя височная и межтеменная борозды, эти же области совместно с миндалиной принимают участие в распознавании социального и эмоционального смысла взгляда.
3. Разделенное внимание — это способность понимать, что изменение направления взора означает смену объекта восприятия. Младенцы до года, и большинство млекопитающих не способны к разделенному вниманию. Например, домашняя собака способна поймать мяч и принести его обратно, однако она не будет следовать взглядом за вашим взором, когда вы посмотрите в направлении мяча, лежащего в траве. Также она не последует в направлении, показанном пальцем, когда вы попытаетесь указать местоположение мяча. Собаки обладают значительным интеллектом, но у них нет разделенного внимания, оно есть только у людей и человекообразных обезьян.
Разделенное внимание – это гораздо больше, чем просто смотреть вдвоем на одно и то же. Два человека не только смотрят на один и тот же объект, они знают, что каждый из них на него смотрит. Они понимают, что у человека, смотрящего на объект, формируется внутренний образ этого объекта. “Я знаю, что ты видишь это”.
Смотреть значит видеть. В расстановке, например, есть игра в разделенное внимание, идущая от обратного. Когда заместитель упорно смотрит в пустое пространство, то считается, что там кто-то или что-то есть, а заместитель таким способом приглашает других разделить его внимание к этому невидимому объекту.
Если верхняя височная борозда обеспечивает распознавание глаз, то при переходе от простого восприятия направления чужого взгляда к разделенному вниманию, активизируются лобные доли, включая вентромедиальную префронтальную кору, левую верхнюю лобную извилину, поясную извилину и хвостатое ядро.
Если верхняя височная борозда обеспечивает распознавание глаз, то при переходе от простого восприятия направления чужого взгляда к разделенному вниманию, активизируются лобные доли, включая вентромедиальную префронтальную кору, левую верхнюю лобную извилину, поясную извилину и хвостатое ядро.
У заместителя в расстановке вентромедиальная префронтальная кора активна, когда он понимает не свои мысли и чувства. Например, когда он пытается угадать, что думает клиент, чего хочет терапевт и что мог бы чувствовать дедушка клиента – всё это заместителю нужно угадать (смоделировать) для того, чтобы изобразить дедушку правдоподобно. А верхняя лобная извилина заместителя отвечает за сличение восприятия и действия, она позволяет ему проверять свои догадки по реакциям окружающих. Важно понимать простую вещь - свои фантазии о чувствах давно умершего чужого дедушки заместитель сличает не с чувствами отсутствующего дедушки, а с предположениями об этих чувствах, которые есть у клиента, терапевта и других заместителей.
4. Теория разума. К четырем годам ребенок начинает понимать следующие истины:
а) Видимость и реальность не всегда совпадают. Человек может притворяться собакой, но собакой не является.
б) Умственное состояние человека в прошлом отличается от его состояния в настоящем, то есть ребенок уже способен запоминать, что другой человек думал раньше.
в) Лица выражают мысленные состояния.
г) Сидящий на стуле человек может быть чем-то занят, например, он думает, фантазирует или вспоминает. Маленькие дети не понимают этого.
д) Человек может знать то, чего не знают окружающие, и обманывать их.
а) Видимость и реальность не всегда совпадают. Человек может притворяться собакой, но собакой не является.
б) Умственное состояние человека в прошлом отличается от его состояния в настоящем, то есть ребенок уже способен запоминать, что другой человек думал раньше.
в) Лица выражают мысленные состояния.
г) Сидящий на стуле человек может быть чем-то занят, например, он думает, фантазирует или вспоминает. Маленькие дети не понимают этого.
д) Человек может знать то, чего не знают окружающие, и обманывать их.
1. В эксперименте ребёнку показывают двух кукол, Машу и Петю; у Маши корзинка, а у Пети коробка. Ребёнок видит, как Маша кладёт шарик в свою корзинку и уходит. Пока Маши нет, озорник Петя перекладывает шарик из её корзинки в свою коробку и тоже уходит. Маша возвращается. Ребёнка спрашивают: «Где Маша будет искать свой шарик»? Ребенок младше 4 лет ответит, что Маша будет искать шарик в коробке Пети. Ребенок не понимает, что в отличие от него Маша не видела, как шарик переложили в коробку. Ребенок еще не отличает своего и чужого представления о реальности.
2. Другой пример: ребёнка просят угадать, что находится в коробке из-под конфет. Когда ребёнок говорит «конфеты», коробку открывают и показывают, что там лежат карандаши. Затем экспериментатор снова закрывает крышку и говорит: «Когда придёт Петя, я покажу ему эту коробку закрытой, как тебе, и спрошу, что там внутри. Что он скажет?» Дети младше 4 лет, а также аутисты, обычно отвечают “карандаши”. Но четырёхлетние дети легко справляются с заданием - они уже понимают, что не реальность сама по себе, а представления человека о реальности определяют его поведение независимо от того, истинны или ложны эти представления.
Возвращаясь к расстановкам, я хочу особо подчеркнуть следующее: даже если заместитель по наивности искренне верит, что находится в контакте с давно умершим чужим дедушкой, на самом деле в своих действиях он ориентируется исключительно на сигналы, которые исходят от людей, присутствующих здесь и сейчас. Какие чувства и мысли были у настоящего дедушки – это не имеет никакого отношения к делу. Для расстановки важно не содержание физической коробки (карандаши там или конфеты), а содержание сознания Пети по поводу содержания коробки. Не важно, каков был реальный дедушка, важно, что здесь и сейчас думает о дедушке его внук-клиент. Не «что в коробке?», а «что скажет Петя?»
Дедушка в расстановке существует в таком же смысле, в каком существует Чацкий для актеров – как воображаемая сущность. Это значит, что вообще неважно, существовал ли когда-нибудь человек, которого «замещает» заместитель. Даже если клиент его выдумал, как Грибоедов выдумал Чацкого, это ничего не меняет, потому что в любом случае все присутствующие имеют дело только с мысленным образом, буквально – с фантазией, с тем, что они себе представляют.
Качество работы заместителя в расстановке определяется очень просто – если фантазии заместителя совпадут с ожиданиями зрителей, то его «замещающее восприятие» будет признано точным и достоверным. Но если заместитель не сможет или не захочет согласовать свои предположения о клиентском дедушке с ожиданиями клиента и терапевта (не захочет им угодить), а станет своевольничать и изображать не такого дедушку, какого желает клиент, то его игру сочтут не достойной доверия, и в таком случае клиент обиженно скажет – не похоже. Все точно как в театре: клиент – это автор пьесы, он рассказывает сюжет, терапевт – это режиссер, он должен поставить спектакль так, чтобы автор узнал в нем свою личную драму, прожил её заново и через катарсис нашел выход из тупика, ну а заместители – это актеры, они разыгрывают в лицах жизнь клиента.
Нужно иметь в виду, что модель сознания другого - это способность по косвенным признакам понимать субъективные состояния других людей, и эта способность не является аналогом интеллекта или уровня IQ. Дети и взрослые с низким уровнем интеллекта имеют достаточные способности к пониманию чужого сознания, это значит, что действительно любой человек может быть заместителем. В то же время аутисты часто имеют высокий уровень IQ, но с трудом представляют себе чужие субъективные состояния. Такие люди не могут понять, что происходит в расстановке, так как не имеют возможности по внешним признакам догадываться о чувствах и мыслях окружающих.
Какие области мозга делают возможной эмпатию и чтение мыслей? В исследованиях с помощью позитронно-эмиссионной томографии выяснилось, что когда мы размышляем об отношениях, у нас активны дорсомедиальная префронтальная кора и медиальная теменная кора. Когда мы проявляем эмпатию, то есть мысленно ставим себя на место другого человека и сочувствуем ему, в мозге активизируется передняя поясная кора. Когда принимаем решение за другого человека, учитывая его интересы, то выявляется активность в медиальной лобной коре.
Похоже, что нейронную активность именно этих зон мозга расстановщики и называют “замещающим восприятием”. Что происходит в расстановке? Заместитель мысленно ставит себя на место дедушки клиента, на основе обрывочной информации делает предположения о его внутренних состояниях, учитывает ожидания присутствующих и творит образ, в который захотела бы поверить аудитория. Заместитель способен просчитать в уме эту многослойную операцию только потому, что в принципе умеет воспринимать социальные ситуации с учетом контекста и в повседневной жизни привык прогнозировать события, опираясь на модель сознания другого. Слишком сложно звучит? Да, идея ЗВ намного проще – чувства дедушки отделяются от своего хозяина, летят через “знающее поле” и вселяются в заместителя.
Здесь может возникнуть вопрос – а как заместитель во время расстановки ставит себя на место дедушки и делает умозаключения о его чувствах, если дедушки здесь нет и о нем ничего не известно? На самом деле, для эмпатического сопереживания нам достаточно лишь помыслить, что чувствует другой человек. Когда испытуемых просили представить боль, которую человек почувствовал бы, если бы его пальцы прищемило дверью машины, у них активировались области мозга, отвечающие за психическое (эмоциональное) восприятие боли.
Парацингулярная кора регистрирует и воображаемую собственную боль, и чужую боль. Но когда испытуемые представляли только свою боль, активация наблюдалась еще и в поясной коре. Эти данные показывают, что работа отдельных областей мозга позволяет нам не только сочувствовать боли окружающих людей, но и различать свою и чужую боль. Таким образом, способность сопереживать воображаемым людям, точно различая свои и не свои чувства, эволюционно встроена в каждого из нас и в расстановке с заместителем не происходит ничего необычного.
Интересно, что мозг заместителя работает по-разному в зависимости от того, что он думает о том или ином персонаже расстановки, а именно похож этот персонаж на него или нет. В одном исследовании испытуемых просили высказаться сначала о политических единомышленниках, а потом о противниках. Выяснилось, что люди в принципе не склонны приписывать чужим такие же чувства и эмоции, как своим: чужие не кажутся нам такими же чувствительными, эмоциональными и ранимыми как свои. Это объясняет, почему проявления эмоций сближают людей, и в частности, почему заместитель в расстановке примиряется с бывшими врагами только после того, как убедится, что им доступны сильные эмоциональные переживания, что они тоже боятся, стыдятся, радуются и плачут.
Наша способность субъективно различать понимание другого человека и сочувствие ему определяется тем, что за эти две функции отвечают разные области коры: дорсомедиальная префронтальная кора и вентромедиальная префронтальная кора. Благодаря этому разделению зон мозга мы можем, с одной стороны, расчетливо и холодно анализировать других, не отвлекаясь на эмоции, а можем, наоборот, сочувствовать людям, истинные мотивы которых на самом деле не понимаем.
Теперь я сформулирую, что именно расстановщики называют чудесным, волшебным, телепатическим замещающим восприятием. Так вот, «замещающее восприятие» – это свойственная всем нам способность моделировать (мысленно представлять, правдоподобно воображать) сознание другого человека. Не больше и не меньше.
Нравится нам это или нет, но мы не имеем прямого доступа во внутренний мир друг друга, поэтому с раннего детства учимся по внешним признакам обоснованно предполагать, что происходит в чужом сознании. Мы вынуждены опираться лишь на косвенные данные, но, тем не менее, нам удается удивительно точно предсказывать поведение, угадывать чувства и понимать мысли друг друга.
Именно предположительность нашего знания о внутреннем мире других людей, позволяет нам приписывать психические состояния любым реальным и воображаемым предметам, от игрушек до призраков и духов. Если всё, что мы знаем о сознании других, есть гипотеза, то ничто не мешает нам гипотетически и в качестве игры предполагать сознание не только у реальных и вымышленных людей, но также у плюшевых мишек и нарисованных зайчиков.
Заключение
Пришло время ответить на вопрос, поставленный в названии. Любые переживания в расстановке, которые заместитель обозначает как “чужие”, являются его собственными игровыми переживаниями, с помощью которых он изображает (играет, замещает, представляет) своего героя. Театральный актер совсем не обязан по-настоящему влюбляться в актрису, чтобы убедительно показать любовь на сцене. Играть так, чтобы было похоже на реальную жизнь – это искусство, а не телепатия. И нет никаких сомнений в том, что актер на репетиции или во время спектакля так же легко, как и заместитель в расстановке, отличает собственные личные переживания от игровых переживаний своего персонажа.
Вам понравилась статья? Подпишитесь на рассылку новостей Портала «Расстановщик» и получайте раз в месяц анонсы всех новых материалов на свой e-mail.
Каталог расстановщиков Выберите город
Товар недели
Ян Якоб Стам и Барбара ХогенбомВ потоке против течения. Системное лидерство 1650
Сбор новостей
Подождите...