Работа с травмой и системные расстановки в индивидуальной психотерапии

 Длительные последствия травмы

Г-жа А. хочет побороть страх перед людьми. 38-летнему налоговому инспектору было тяжело обратиться ко мне за консультацией. Общение с незнакомыми людьми вызывает у неё внутреннюю дрожь, и она с трудом сдерживает слёзы. Когда я спросила, сколько ей лет по внутренним ощущениям, она ответила: «Шесть». В этом возрасте она пережила сексуальное насилие со стороны своего дедушки (отца матери). Мать сама отправила её к нему. Она почти не помнит себя до17 лет.

Её отец редко бывал дома, что было связано с его профессией. Он ушёл от матери и впоследствии погиб в автомобильной аварии, когда дочери было 22 года. С матерью она до сих пор поддерживает тесный контакт, особенно сейчас, когда ей требуется постоянный уход. Во время кризиса в 2007 году г-жа А. получила свидетельство о нетрудоспособности. Её бабушка (мать отца), с которой у нее были тесные отношения, умерла, а со стороны коллег она чувствует травлю. Дом родителей был продан, у матери стало развиваться старческое слабоумие, партнёр г-жи А. изменил ей с её подругой, о чём она долгое время не подозревала.

С тех пор она постоянно плачет, не может спать, а так как она начала «заедать» стресс, то за последнее время сильно поправилась. Она всё больше уходила в себя, из-за чего круг её общения сильно сузился. Она чувствовала себя на грани психического срыва и обратилась в клинику. С собой на приём она принесла выписку из истории болезни. В ней написано, что состояние вегетативной системы немного стабилизировалось, и, несмотря на нетерпеливость, у неё явно есть мотивация начать жизнь заново.

Г-жа А. мне сразу понравилась. Я прекрасно понимаю её состояние, а также потребность в том, чтобы контролировать ситуацию. Я рассказала ей о моём методе работы, дала информационный материал, чтобы она могла потом спокойно с ним ознакомиться (это является условием договора о предоставлении психотерапевтических услуг).

Представление о расстановочной работе она получила во время пребывания в клинике, правда, только как сторонний наблюдатель, а не участник процесса. Её основной запрос состоит в том, чтобы выйти из депрессии и чтобы прекратились ночные кошмары. Она с большим напряжением ждала начала работы в новом отделе.

Фаза стабилизации

В течение последующих сеансов нам постепенно удаётся добиться прочного контакта. Для г-жи А. очень важно, чтобы я ей верила — для того, чтобы она могла доверять мне. Она учится обозначать критические и тяжёлые события в жизни только «заголовками», чтобы таким образом не дать бесконтрольно всплыть в памяти травматическим воспоминаниям и чтобы это способствовало уменьшению состояний диссоциации во время наших бесед.

Мы составляем так называемую карту травм, в которой по горизонтали обозначается возраст, а по вертикали — степень пережитых ощущений. Её мы пока откладываем в «сейф», который можно будет открыть лишь тогда, когда г-жа А. этого действительно захочет и у неё будет для этого достаточно сил. Объём прорабатываемых событий зависит от её пожеланий.

Мы договариваемся о том, что она может подать мне чёткий стоп-сигнал, если ей нужен перерыв. Я также учу её визуализировать небольшие, нейтральные сценки на «внутреннем экране» и управлять ими с помощью моего пульта, то есть медленно прокручивать вперёд и назад, прерывать или полностью останавливать.

Она должна научиться впоследствии самостоятельно изменять травматические «внутренние кадры». С помощью работы со шкалой она тренируется воспринимать степень напряжения и его изменения. Много времени мы уделяем тому, чтобы она научилась различать, какие из её восприятий касаются её внутреннего мира, а какие — внешнего, а также какие ощущения идут ей на пользу, а какие — нет.

Периодически возникает тема актуального кризиса, связанного с её возвращением на работу, требованиями постоянно недовольной матери и конфликтами с её двумя дочерьми-подростками. При этом она жалуется на то, что малейшие действия стоят ей огромных усилий. Она сомневается, что ей когда-нибудь удастся вернуть прежнюю дееспособность.

В ходе длительного процесса, во время которого она часто становится нетерпеливой, я стараюсь объяснять все свои действия, чтобы сделать их максимально прозрачными и понятными для неё. Я даю ей право решать, хочет ли она чала о чём-то рассказать» или работать над своими целями. На мои попытки приободрить, а также на проявление уважительного отношения она реагирует сначала недоверчиво и скептически. Ей явно тяжело даётся составление письменного списка своих сильных сторон и способностей (карта ресурсов), который ей нужно продолжать заполнять и в промежутках между нашими встречами.

Очень болезненными темами для неё являются недостаток внимания к ней детстве со стороны родителей, пренебрежительное отношение коллег по работе и измена партнёра.

Поскольку мозг, страдающий от сильного стресса, быстро забывает именно хорошие и приятные переживания, я предлагаю ей закрепить вновь обнаруженные и новые ресурсы с помощью EMDR (техника стимуляции мозга посредством направляемых движений глаз, акустической или тактильной стимуляции). Г-жа А. хоть и чувствует себя спокойнее после наших первых проб, но над закреплением этого состояния ещё нужно поработать. Это вызвало у меня вопрос, насколько она может позволить себе чувствовать себя лучше а) на уровне семей- души/лояльности и б) с учётом действия интроекции мучителя.

Выявление ресурсов

Чтобы г-жа А. могла войти в контакт со своими чувствами и чтобы вооружить её для предстоящей работы с травмой, я пытаюсь найти вместе с ней «внутреннее место безопасности». Она сразу говорит: «Я нигде не чувствую себя в безопасности». Я вспоминаю о её хороших отношениях с ныне покойной бабушкой и спрашиваю г-жу А., удавалось ли ей хоть иногда чувствовать себя защищенной и спокойной. Она отвечает: «Да, так бывало».

Затем я осторожно спрашиваю, как могла бы бабушка, независимо о того, где она сейчас, помочь ей найти для себя безопасное, защищённое внутреннее место. «Я вижу бабушку в пещере из мягкого песка. Пещера светлая с видом на пляж на гу моря... — говорит она и её лицо просветляется. — Там и мой отец…и моя сестра (в шестълет её переехал трактор)... Я хочу туда». 

Впервые я наблюдаю г-жу А. счастливой, спокойной и беззаботной. Для неё самое важное, что все они нашли в ней такое хорошее и спокойное место. Я говорю с ней о её тоске по глубокому покою и чувству защищённости, которое могут дать эти близкие ей люди. Лишь после долгих размышлений и воспоминаний о её детях, г-же А. удаётся представить такую же прекрасную пещеру и для себя самой. Когда она представляет себе, что её умершие родственники чувствуют себя там хорошо, то говорит: «И я могу чувствовать себя здесь хорошо и набраться сил…» После того как она удобно расположилась в пещере (что в дальнейшем удаётся ей всё лучше), я предлагаю ей положить свои руки на те участки тела, где она особенно чётко ощущает ту белую пещеру со своими близкими и свою собственную. Она кладёт одну руку на сердце, а другую — на живот. «Я будто стала больше чувствовать себя», — говорит она с улыбкой.

В самом начале следующего сеанса г-жа А. рассказывает, что дома она сделала из своей большой белой подушки что-то наподобие пещеры и расставила рядом фотографии бабушки, отца и сестры. Она говорит, что спит уже лучше.

Перед тем как обсудить то, над чем мы будем сегодня работать, г-жа А. рассуждает, как было бы хорошо снова поселиться возле большой реки. Первые пять лет своей жизни семья жила на берегу X., а бабушка жила в центре города. Ей хотелось бы вернуться туда. В окрестностях, где много простора, она бы снова попробовала сесть на велосипед. Мы закрепляем с помощью движений глаз приятные ощущения, её способности, самый красивый образ и позитивные мысли, которые у неё о себе были на тот момент.

Мы договариваемся о том, что идею насчёт переезда г-жа А. определит как цель в своей жизненной перспективе и внесёт её в список будущих дел, когда её дети станут самостоятельными и будут улажены обязательства на работе и по отношению к матери. После того как я так подробно рассмотрела тему её родины, она смотрит на меня так, будто впервые замечает во мне союзницу.

Теперь г-жа А. уже готова работать над тяжёлыми переживаниями из карты травмы. Я объясняю ей принцип техники «четырёх полей» (2006 г.). Лист формата А4 складывается вдвое, чтобы получилось четыре поля. Слева г-жа А. изображает ресурс, который служит для стабилизации во время работы и к которому она может вернуться в тяжелый момент. Белым мелом она рисует себя в своей белой пещере на берегу широкой реки. Эту картину мы закрепляем. Вверху справа ей нужно нарисовать картину определенного травматического события.

С большим внутренним напряжением она очень схематично рисует человека, руки которого фиксированы чьими-то большими руками, и параллельно над этим огромный, совершенно чёрный образ.

После того, как она закончила рисовать, я попеременно мягко стучу по верхним сторонам кистей (тактильная двусторонняя стимуляция). Её руки лежат на коленях. Г-жа А. должна следить за тем, когда картина изменится, и только тогда мне знак. (Новая картина изображается в левом нижнем поле.) Затем следуют другие стимуляции и следующие картины — уже на новом листе бумаги.

В результате её напряжение уменьшилось, и в последней картине появляется не только внутренняя дистанция, но и новый угол зрения с позитивным чувством. Её третье изображение похоже на второе, только вверху она дорисовывает большую красную спираль. При этом г-жа А. сильно испугалась, когда красный мелок вдруг сломался.

В четвёртом поле она рисует образ скорченного человека, а вокруг него темные тени. Напротив стоит женщина с протянутой рукой. «Это я и моя мать. Мне нужно опять идти к дедушке», — говорит она. Я прошу её сконцентрироваться на изображении и снова стучу по её рукам.
Пятое изображение больше, чем предыдущие, и полностью закрашено чёрным. Я снова стучу по её ладоням, но уже чуть дольше.

В шестом поле она рисует вертикальную черту и зарисовывает одну половину поля чёрным, а одну оставляет белой.

Затем г-жа А. рисует девочку, причём черта разделяет туловище девочки пополам так, что его верхняя часть, находящаяся в черной половине, зарисована белым цветом, а нижняя — чёрным. Справа на заднем плане она дорисовывает три фигуры.

В седьмом поле она по диагонали рисует реку. Левая треть поля закрашена темным цветом, а две трети изображены как берег реки в виде зелёной полосы, торой стоит женщина у входа в пещеру, а чуть дальше — как она пояснила ее — бабушка, отец и сестра. Она делает глубокий выдох, долго смотрит на изображение, улыбается и говорит: «Вот теперь хорошо». Через некоторое время берёт в руки оба листа и комментирует отдельные изображения этого интенсивного процесса под новым углом зрения.

В следующий раз г-жа А. рассказывает мне о трёх «испытаниях на мужество», которые она выдержала. Она решилась пройти по городу и зайти в одно кафе в парке. На работе она попросила одну сотрудницу говорить медленнее во время обсуждения заданий. А в пятницу вечером она вовремя ушла с работы, а не осталась, как обычно, проверять ещё одну папку. «Я горда собой и мне не нужно больше заедать стресс!»

Я работала с г-жой А. ещё год, в течение которого мы использовали комбинацию из методов травматерапии и расстановочной работы, чтобы укрепить доверие к себе и внутренним процессам самоизлечения. Оба метода хорошо дополняют друг друга, способствуют стабилизации и облегчают конфронтацию с травматическими переживаниями.