Расстановщик как переводчик

«Великий Даймон¹ стоит между Богом и смертными. Каково же его предназначение? Он разъясняет и истолковывает богам то, что исходит от людей, а людям то, что исходит от богов. (…) Между ними он посредник и истолкователь. Поскольку бог не общается напрямую с людьми; все общение и любой разговор между богами и людьми не обходится без его посредничества. Тот, кто разбирается в этом искусстве, является демоническим человеком, такие люди находчивы и изобретательны и одарены сверх обычной меры.» (Платон, «Пир»: даймон у Платона является существом хотя и божественным, но не с чисто божественной природой. Судьба может быть дурной или хорошей, предназначение же даймона рассматривается, однако, как нечто, направленное на благо, что схоже с ангелом-хранителем в христианстве).

В этой статье я хочу порассуждать о языке, его значении и применении как центрального инструмента в расстановочной работе, который может навести мосты или же выстроить препятствия на пути, которым идет клиент, и о функции расстановщика как даймона, как посредника между разными уровнями сознания.

Различные уровни языка

Когда я здесь говорю о языке, я подразумеваю любой род знаков, которые мы изыскиваем для того, чтобы охватить и осмыслить нашу действительность и сделать ее понятной для самих себя и других людей.

Будучи расстановщиками, мы в своей работе имеем дело, с одной стороны, с языком высказываемых слов, когда клиент формулирует нам свой запрос, мы задаем вопросы, он описывает обстоятельства своей жизни и приводит конкретные данные о своей биографии и семейной истории. Это я бы назвала эксплицитным уровнем языка, тем, что мы осознанно транслируем.

Одновременно с этим невероятный объем информации передается на имплицитном, неосознаваемом уровне, когда мысли, чувства и состояния выражаются на языке тела, как со стороны клиента, так и со стороны терапевта, заместителей и всех других присутствующих участников группы.

А еще при работе методом расстановки в нашем распоряжении имеется язык пространства, который на основе расположения заместителей сообщает о моделях привязанностей, качестве отношений, о порядке или отсутствии порядка, о делающих сильным или ослабляющих местах внутри системы, об отсутствующих ее членах, стратегиях отдельных ее членов и многом другом.

Эти пространственные образы показывают нам не только то, как клиент осознанно чувствует себя в своей системе (прежде всего, когда он самостоятельно размещает заместителей), они служат еще и для того, чтобы из души (психе) клиента и из сети отношений его семьи вышли на свет подсознательные и неосознаваемые содержания. На этом уровне расстановки бессознательное, так сказать, берет к себе на службу заместителей, чтобы с их помощью, через них указать на забытое, вытесненное, оставленное без внимания. И оно делает это на своем языке, в форме символических образов.

Обычно символический язык бессознательного знаком нам по нашим снам или по поэзии, где мы привычны к тому, чтобы поддаваться трогательным метафорам и аналогиям. Отсюда же нам знакомы трудности, связанные с обличением этих переживаний в слова, поскольку их содержание гораздо шире и сложнее вербальных понятий. В этом смысле задача расстановщика кажется мне сродни задаче переводчика, который, чтобы остаться верным языку души, должен внимательно и осторожно подбирать слова, которые явятся как бы подписью к этим образным картинам.

Я хочу привести конкретный пример по этому поводу.

В последнее время ко мне на консультации неоднократно приходили клиенты, которые при составлении генограммы на вопрос о братьях и сестрах отвечали: «У меня могло бы быть много братьев и сестер, но они не были рождены». А когда я спрашивала о конкретных обстоятельствах и о том, откуда у них такая информация, мне сообщали: «В одной расстановке выяснилось, что у моей матери было много абортов».

В таких ситуациях я задаюсь вопросом, что же конкретно, какой именно образ в расстановке мог быть воспринят как терапевтом и интерпретирован, то есть, переведен в слова, чтобы у клиентки создалось подобного рода убеждение.

Воспринимать и называть

В расстановке я могу, например, видеть, что взгляд заместительницы матери направлен в пол. Этот факт, естественно, может обозначать что угодно: печаль или скорбь, стыд, отвержение, тоску по смерти, попытку что-то скрыть и т.д. Если, например, растет ощущение, что это скорбь, то я могу попросить другого заместителя лечь на пол перед матерью, чтобы пронаблюдать, какие движения последуют за этим в расстановке. Если же этот новый заместитель скорчится и подтянет колени к груди, то как ассоциация может возникнуть образ ребенка в материнской утробе или новорожденного.

То, что я могу осознанно воспринимать с помощью своих пяти чувств, это позы заместителей, их выражения лиц, их движения, тон их голосов, ритм их дыхания и т.д. Если мне через это удается непредвзято присутствовать при процессе, поддаться течению событий в расстановке, то тогда в игру может вступить интуиция, та способность, которая, согласно К.Г.Юнгу, «посредничает восприятию на бессознательном пути». Это бессознательное восприятие выражается в символической форме, в образах, изобретениях, впечатлениях, которые всплывают в нас и только после перевода в слова становятся доступны нашему сознанию. Так возникают ассоциации: новые впечатления соединяются со старым, известным опытом и могут быть названы, могут обрести свое место.

Именно в этот момент расстановщик подходит к щекотливому вопросу выбора языковых средств, становясь посредником-истолкователем, который пытается с помощью своих слов перекинуть мост между разными мирами и их языками, в данном случае – между бессознательным и осознаваемым, между восприятием клиента и своим собственным.

Если мы исходим из того, что перевод во все времена был и остается смелым предприятием, и что при этом, как метко сформулировал Умберто Эко в одной из своих книг, мы всегда можем сказать только почти то же самое, то такое видение может нам очень и очень пригодиться и в нашей работе расстановщиков, для того, чтобы не забывать о деликатности и осмотрительности.

Это означает раз за разом сдерживаться и давать себе время осознать действие, которое могут оказать наши слова, и перепроверить наши интервенции на предмет, какие из возможных высказываний могут наилучшим образом помочь клиенту и его системе и раскрыть наибольший потенциал.

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ СТАТЬИ БУДЕТ ОПУБЛИКОВАН ВО ВТОРОМ НОМЕРЕ ЖУРНАЛА "СИСТЕМНЫЕ РАССТАНОВКИ"