Сколько понимания нужно для решения?

 
На один из семинаров по травмам и посттравматическим стрессовым расстройствам одна из участниц пришла с запросом по поводу конфликтных отношений со своим старшим братом, которые уже давно имеют форму скрытого насилия. По её словам,ощущение «или он, или я» стало вопросом выживания.

Как проявляется прошлое

В расстановке заместительница заказчицы выглядела испуганной и взволнованной. Вдруг она спонтанно переходит от «матери» к «отцу», где она чувствует себя «в безопасности». Но между ней и отцом не ощущается связи, будто он находится в другом мире, и, по словам заместителя, присутствует явная склонность к насилию. Клиентка подтвердила, что в жизни ей действительно комфортней с матерью, и она почти не общается с отцом, но у неё нет причин бояться его.

Что же произошло в семье отца? По словам клиентки, отец её отца, а также друг деда пережили в свое время сталинские репрессии. Во время рассказа заместитель отца стал совершать движения рукой, как будто переламывая кому-то шею. Мы вводим ещё двух заместителей _ «деда» и «его товарища» _ и ставим их рядом друг с другом. Оба они чувствуют себя плохо. Ситуация не изменилась и с появлением их «мучителя». Облегчение наступило лишь после введения заместителей «отдающего приказы» и «идеологии». Спонтанно «отец» громко говорит «мучителю» : «Я точно знаю, что вы наделали!»

Казалось, что весь ужас и насилие, пережитые этими двумя мужчинами, передавались в системе из поколения в поколение. Следы этого явно видны в характере отца клиентки, а у нее самой проявляются в виде посттравматического стресса. И ее отношения с братом отражают эту динамику.

Разрешающая фраза и присутствие в расстановке заместителя «политического режима» приводят к высвобождению накопившимся от мучительного ощущения насилия. Мать снова - сближаетс я с отцом, и они вместе смотрят на дочь с одобрением. Теперь мы вводим в расстановку «брата» и обращаемся к нему: «Наверное, им тоже пришлось когда-то сделать выбор -или ты, или я. Я оставляю это им».

Чего ждать от расстановки?

На мой взгляд, расстановка должна в первую очередь способствовать нахождению пути, который бы позволил клиенту по-новому ли взглянуть на в причину своей проблемы, а в лучшем случае -проработать её или жизнь.

Несмотря на необъяснимость механизма действия, я все же считаю, что нельзя делать расстановки без дополнительных знаний, за исключением случаев, когда человек расставляет пару элементов и даёт им возможность передвигаться исходя из своих ощущений. Я думаю, что клиент должен понимать её результаты.

Прерванные движения и нейрологическое прерывание

Понятие «прерванное движение» знакомо каждому расстановщику. Всякая потенциально травматичная ситуация является по сути прерванным движением .Человек оказывается беззащитным перед событием, которое на него обрушивается. Бежать или бороться бессмысленно. Мозг переполняется гормонами стресса. Такие его области, как префронтальная кора и гиппокамп, участвующие в оценке реальности и упорядочивании переживаемых событий по времени, отключаются. Как следствие, не возможны ни переработка, ни интеграция события, ни даже его архивация в полной мере. Происходит нейрологическое прерывание.

Прежде всего, это касается человека, непосредственно пережившего такое событие (но, скорее всего, и тех, кого касается это переплетение в системе вследствие травматического события), который не в состоянии упорядочить бессознательно перенятые чувства. Прерванные движения стремятся, подобно незавершенным гештальтам, к завершенности.

Всем нам знакомо состояние, когда мы бессонной ночью продумываем слова, которые следовало бы сказать во время спора и которые не пришли в голову в «нужный» момент. Таким образом наш мозг пытается задним числом завершить незавершенные действия и события.

В случае диссоциативных процессов, таких как посттравматические стрессовые расстройства, это может привести к кошмарным сновидениям и состоянию «стоп-кадра», а это иногда может и к так привести называемому эффекту Зейгарник или даже травмофилии. В такой ситуации человек попадает в опасные ситуации или осознанно ищет их, как будто ему нужно снова пережить это травматическое событие, чтобы уже в этот раз справиться с ним в осознанном состоянии и довести ситуацию до логического конца.

Возможно, что переплетения в системе служат подобной цели. Что-то забытое, отторгнутое и исключённое вновь вводится в систему посредством перенятых эмоций и моделей поведения. Примирение наступает, как правило, лишь ,через осознание, понимание, завершение и возвращение события на своё место.

Стресс препятствует изменению в терапии

Чтобы справиться со стрессовой ситуацией, нам требуются как раз те участки мозга, которые отключаются при травматическом стрессе, поскольку именно гиппокамп позволяет нам, кроме всего прочего, обьединить телесные ощущения, двигательные паттерны, эмоции и имплицитнуюпамять с нашей биографией и самоощущению.

Только так человек может понять, что именно он пережил определенное событие в преодоления определённый момент определённым образом (эксплицитная память). Для преодаления проблемы нужны также неокортекс и особенно левое полушарие мозга. Они помогают осознать ситуацию, вербализировать и соотнести с контекстом. Под влиянием сильного стресса эти механизмы перестают работать.

Таким образом, можно утверждать, что клиент, который страдает от последствий стресса, рассказывая перед группой о своей проблеме, находится в своего рода стрессовой ситуацииили даже переживает реактивацию посттравматического стрессового расстройства. И если клиент при этом снова переживет состояние сильного стресса, он уже будет не в состоянии понять ситуацию.

Изменения возможны,
если за проблему взяться основательно

Несмотря на опасность повторного обращения к стрессовой ситуации, без этого не обойтись, если человек хочет добиться изменения и избавления от этого груза. И здесь приходится балансировать между такими крайностями, как возможность ретравматизации клиента и его уклонение от всякого соприкосновения с сутью ситуации.

Невропатологами Сьюзан Сара(1996), Каримом Надером и Жозефом Ле Ду(2000) было сделано открытие в области механизма долговременной памяти, которое дает научное обьяснение успешности изменений в рамках терапии. Оно называется «реконсолидация»
До сих пор, на основании опытов на мышах, считалось, что консолидированное содержание памяти не поддаётся полному уничтожению или значительным изменениям. Когда подопытное животное запоминает какое-нибудь действие, то оно уже его не забудет, при условии что животное находится в контексте заученного.

В одном из экспериментов Сьюзан Сара помещала мышь у входа в лабиринт, где, как было известно животному, в специальных нишах находился корм, и у него, в мозгу запускалась программа «Вперёд, за лакомством!». Если в момент, когда активируется память о приобретенном навыке, животному ввести наркоз, то оно надолго забудет путь к корму в лабиринте. Подобное происходит и в процессе расстановок. Внутренняя картина, определяющая наши поступки, чувства и решения, становится явной. Клиент снова погружается в соответствующий контекст, но на этот раз в более безопасном окружении. Теперь появляется возможность внести устойчивые изменения во внутреннюю картину.

Расстановка позволяет клиенту для начала рассмотреть и понять свою проблемную ситуацию со стороны, не испытывая такого сильного стресса. В такой ситуации мозг остаётся способным к интегрированию. Восприятие происходящего в поле позволяет увидеть новые и иногда решающие элементы, недоступные нам иным способом. А прерванные действия, наконец, могут быть завершены. После этого клиент в состоянии самостоятельно действовать И способен воспринимать новую ситуацию всем своим телом и всеми органами чувств.

Клиент из вышеописанного примера в конце расстановки приблизился к «родителям», и они долго стояли обнявшись. Новая картина не только появилась, но и была закреплена на уровне психики. Таким образом открывается путь к истинной реконсолидации.