Травма в организациях

Введение

В октябре 2009 года Эннгвин Сен-Жюст проводила семинар по работе с травмой. За год до этого я получил опыт подобной работы у Питера Левина, после того как я упал с горы. В результате этого я пришел к вопросу: а как насчет травмы в организациях?

Если люди могут быть травмированы, то возможно ли это с организациями? И что именно травмируется? Может ли быть травмированным отдел? У организации нет тела, но может ли организация иметь симптомы, как если бы у нее было тело? Или, может быть, есть поле, которое получает травму? Моя область работы — это системное видение феноменов в организациях, и я не нашел коллег, которые бы занимались вопросом травмы в организациях. Это было для меня достаточным поводом, чтобы организовать семинар по этой теме, и, так как возникло много вопросов, я стал исследовать ее дальше.

В эту статью также включен мой опыт с расстановками для организаций (в нескольких странах), где травма сыграла определенную роль. Это своего рода отчет о нескольких случаях, встретившихся мне до настоящего момента. Этот опыт вырос из работы с расстановками и системных наблюдений. Чтобы было понятнее: внедрение в жизнь результатов расстановки было выполнено самими клиентами. На практическом уровне они сами реализовали то, что можно было сделать с информацией, полученной из расстановки. К сожалению, я пишу эту статью, не имея достаточно сведений об этом.

Очевидный вопрос: как предотвратить травматическую реакцию в случае радикальных событий, таких как массовые увольнения, несчастные случаи, резкие изменения, банкротство и т.д. — это открытое пространство для исследования.

Определение травмы
Мы будем следовать определению Эннгвин Сен-Жюст. Мы говорим о травме, когда:
• Система перегружена некоторым опытом, от которого она не может оттолкнуться и вернуться в изначальное состояние силы;

• В организации разорваны связи между ее частями и связи с внешними системами.

Говоря о разорванных связях, мы используем образы, описывающие движение или поток, которые были внезапно прерваны. Эти разорванные связи, как результат травмирующего события, могут проявляться на трех уровнях:

1. между организацией (или ее частью) и обществом, например: «Мы больше не можем общаться с местными органами власти»;

2. между частями организации, например: «Мы цепенеем каждый раз, когда совет директоров предлагает нашему отделу новые изменения»;

3. между внутренними частями сотрудников, например: «Я больше не чувствую, что я могу полностью соединиться с моей творческой, креативной частью…».

Если система способна вернуться в предыдущее состояние после радикального события, мы обычно говорим о стрессе или «турбулентном периоде», а не о травме. Травма всегда системная: даже если только один человек был травмирован, например во время несчастного случая, то это повлияет на его отношения с коллегами в команде и с другими частями системы. Невозможно изолировать травму или травмированную часть системы, как об этом обычно думают или на что надеются в организациях. Я проводил много расстановок по теме мошенничества в организациях, и похоже, что мошенничество может оказывать травмирующее воздействие на целые департаменты, даже если оно было совершено только одним человеком. Похоже на то, что вся атмосфера, целое поле оказывается травмированным. Это остается и витает в воздухе, и легко реактивируется.

Однажды мы проводили расстановку для одного министерства, где стоял вопрос: «Как восстановить разорванную связь после радикальных мер во время эпидемии?» Тысячи животных были убиты для того, чтобы вирус не мог распространяться. После того как это случилось, возник глубокий разрыв между министерством и значительной частью сельскохозяйственной общины.

Разорванная связь также может быть разрывом во времени. Однажды мы делали расстановку для женщины, которая в 16 лет упала с лестницы, когда красила дом на ферме своих родителей, и получила травму. Эта женщина была исключительно цельной на личностном уровне и в полной гармонии со своей жизнью. Во время расстановки стало очевидно, что для нее время и ее личное развитие совершили движение вперед, но для ее семьи и, в особенности, родителей время застыло в моменте ее несчастного случая. Система этой женщины вернулась в изначальное состояние и даже стала сильнее («дар раны»), но система семьи не смогла вернуться, она застыла во времени и поэтому связь оказалась разорванной. Хоть это и семейная расстановка, а не организационная, я привожу ее как яркий пример разрыва во времени, когда время застывает для семьи, но не для самого травмированного члена семьи.

Физиологический подход Питера Левина

Если антилопу преследует лев, она будет или бороться, или убегать (реакция «борьба и/или бегство»). Если это невозможно, то животное застынет и упадет, как если бы оно умерло. Если антилопа выживет, то она будет мелко дрожать, стряхивая всю накопившуюся энергию, которая не была использована во время нападения. Похоже на то, что человеческие существа утратили эту способность — вероятно из-за того, что мы можем диссоциировать и «уходить в голову», тогда как животным это недоступно. Таким образом, у людей сконцентрированная энергия «бежать или бороться» остается заблокированной в теле. Работа Питера Левина имеет целью, помимо всего остального, высвободить эту энергию из тела. Управление этим процессом требует колоссального количества навыков и мастерства. Такое высвобождение энергии может помочь человеку предупредить подобное замирание-застывание в будущем, если он попадет в ситуацию, подобную первичной травме, где он не смог действовать адекватно.

В моем случае мое тело застывало на вершине лестницы, как будто она была такой же крутой, как тот склон, по которому я падал, и так же оно застывало в случае, если кто-то отодвигал стоящий позади меня стул, даже если я не собирался на него садиться.

Несколько месяцев спустя состоялась моя первая сессия по работе с травмой у терапевта, который обучался подходу Питера Левина. Результатом этой сессии стало то, что мои ноги снова соединились с телом. После второй сессии в моей памяти заполнился небольшой пробел (первые полсекунды падения). Это оказалось особенно приятным, как будто события смогли снова течь, после того как были внезапно прерваны.

Со своей стороны, работая с травмой в организациях, я не чувствую себя достаточно опытным и умелым, чтобы работать с высвобождением энергии. Но мы часто можем наблюдать спонтанное высвобождение энергии, которое происходит у заместителей и в теле клиента («владельца» запроса), даже если он или она не находились в организации на момент, когда произошло травмирующее событие.

Симптомы травмы в организации

Некоторые симптомы травмы, упомянутые людьми (лидерами или сотрудниками организаций) во время системного семинара:

• Ригидность организации, когда предлагается изменение или новое направление. Это можно рассмотреть как подсознательную реактивацию сохраненной памяти о ранее случившейся травме. Пусковым механизмом здесь выступает предложенное изменение.
• Разорванные связи (например, между старыми и новыми сотрудниками), которые, несмотря на взаимное желание, никак не могут восстановиться. Когда сотрудники говорят о недостаточной коммуникации, я вместе с ними исследую, на что больше похоже «отсутствие коммуникации» — на высохшую речку или на кусок оборвавшейся струны. В последнем случае я бы скорее начал размышлять о травме.

• Отсутствие потока между различными подразделениями организации или между организацией и внешним миром. Потоку трудно течь, если связи разорваны. Здесь я научился внимательно слушать невербальные сигналы и то, как именно человек говорит. Это может указывать на отсутствие потока. Организация или отдел кажется замершим, застывшим во времени. «Мы застряли», «Мы не можем двигаться дальше» и другие подобные определения состояния команды характеризуют замороженную систему.

• Повторение травматических событий в одну и ту же дату. Я понятия не имею, почему так происходит, но похоже на то, что травмирующие события повторяются в свой «день рождения». «Раз в два года, весной, обычно в мае, моя голова разрывается», — сказал опытный директор по маркетингу из Венгрии. Этот феномен повторения такой сильный, что я все чаще и чаще спрашиваю о некоторых датах в истории организации. И я обнаружил, что если сотрудники знают, например, точный возраст организации или в каком году произошло слияние, то такое «знание точных дат» является серьезным индикатором травмирующего события и травмированного поля.

• Травматическая реакция также может происходить в окружении организации. Кто-то на семинаре вспомнил о том, что произошло в городе Осс (Голландия), когда однажды огромные буквы, из которых состоит название известной фармацевтической международной компании, были сняты со здания и разрушены в огромных мусорных контейнерах. И даже много лет спустя это событие в Оссе все еще ощущается как травма.
 

ПРОДОЛЖЕНИЕ ЧИТАЙТЕ В ПЕРВОМ НОМЕРЕ ЖУРНАЛА "СИСТЕМНЫЕ РАССТАНОВКИ"