О результатах терапии

1. Я верю, что жизнь – это наивысшая ценность. 2. Наблюдая за людьми, я вижу, что любую жизнь можно прожить счастливо. 3. Я уверена, что имея или не имея что бы то ни было, можно чувствовать себя довольным и радостным. 4. Я знаю, что любовь существует. 5. Я тоскую от того, что смерть неизбежна.Эти пять простых тезисов я сформулировала недавно, размышляя над тем, влияет ли разница в мировоззрении клиента и терапевта на успех терапевтического союза, и если да, то насколько сильно.Довольно часто на консультациях клиенты дискутируют со мной на отвлеченные темы, в частности, есть ли смысл в терапии, и о том, что считать ее результатами. Долгое время я раздумывала о цели этих бесед. Стоит ли за этим потребность избавиться от сомнений, опереться на что-то безусловное, возможно, найти эту безусловную определенность в терапевте? Однозначного ответа нет, но я осознала нечто интересное про себя – собственную систему взглядов и ценностей. Когда-то давно мне негласно запрещалось иметь собственное мнение о жизни. Постулатом было то, что взрослые знают лучше. «Ничего-ничего, жизнь тебе еще покажет!..» Полагаю, что каждый человек с тяжелым детством имеет свой набор уничтожающих посланий. Философия Берта Хеллингера утверждает, что это – особая форма любви, травмированное желание защитить, оберечь, спасти ребенка от чего-то страшного, пусть и нереалистичного. Я не могу с этим до конца согласиться, поскольку у меня возникает вопрос: где та грань, за которой травма становится необратимой, приводя к извращенным формам поведения, которые уже не подлежат трансформации? И нужно ли искать смысл в том, что попросту вредно для жизни? Что касается меня, то я уже не боюсь открыто выражать свое мнение, даже если оно спорно. Это если о результатах терапии.